1
Бенисато
Появляться в некоторых кругах без телохранителей как-то не принято. Даже если они играют чисто декоративную роль, придавая дополнительной весомости своими маячащими на втором плане шкафообразными фигурами. Даже если очевидно, что в случае реальной опасности толку от них мало.  Это что-то вроде детали, необходимой по этикету.
Но кто-то подчиняется правилам, а кто-то... кто-то эти правила создает. Разумеется, последние на особом счету. Поэтому за невысоким худощавым господином, одетым с тщательно продуманной  благородной небрежностью, беззвучной тенью скользила единственная сопровождающая - изящная женщина в блестящем платье. Разумеется, человек знающий заметил бы в ее манере двигаться да и просто держать себя ту спокойную, даже с ленцой, уверенную силу, что не нуждается в кичливости бычьих мускулов. 
Женщина  была воином.  Как и господин, чьей тенью она  вошла в небольшой зал. Как и все здесь присутствующие:  кто в большей, кто в меньшей степени. И оттого просто быть воином... этого казалось мало. 
  Разумеется, никто из присутствующих не сомневался, что незнакомка заслужила право сопровождать столь важную персону и заслужила отнюдь не своей красотой... впрочем, нельзя было назвать ее "красивой" или "прекрасной" - эти сухие слова не передавали и сотой доли производимого впечатления, наверное, благодаря этому никто, видевший ее хотя бы раз в жизни, уже никогда не мог бы ни  забыть... ни описать ее лица - ибо слов таких не существовало даже в богатом на поэзию японском языке. Мерцающие черные волосы были собраны в причудливую высокую прическу, только несколько змеящихся прядей падали на плечи, тонкую шею вместо ожерелья украшал вытатуированный ошейник, сплетенный из причудливой вязи иероглифов, среди которых можно было различить только два: "власть" и "покорность", а открытую спину украшала черно-белое изображение очень реалистично нарисованной атакующей виперы. Тех же змеек изображали серебряные спиралевидные браслеты, надетые поверх черных перчаток до локтей и серебряный же пояс. Но  сегодня в шикарном особнячке, расположенном в пригороде Токио, собрались отнюдь не те люди, которых красота, пусть даже красота божественная могла бы надолго отвлечь, куда больше присутствующих интересовали возможные боевые качества неизвестной, которые были моментально оценены как способность к быстрым атакам, умение моментально выявлять  слабые места противника и находить брешь в обороне, но куда меньшее внимание собственной обороне: вероятнее всего, она предпочитала уходить от ударов, а не  отражать их - слишком уж тонко сложена. Можно было так же предположить неплохое владение оружием дальнего боя: метательными звездочками или иглами - но никакого оружия, даже самого компактного, у женщины с собой не было  - в таком наряде ей оставалось бы только его проглотить.
В обмене велеречивыми любезностями незнакомка не принимала участия, только поклонилась, когда господин Ямато представил ее, как своего телохранителя Бенисато. Взгляд серебристо-синих глаз был отсутствующим и, казалось, слегка безумным. Словно бы мыслями она находилась где-то очень далеко, от собравшихся в просторном зале светского вида господ.
"Бенисато... имя из какого-то мультфильма. А ведь я о ней слышал, считается чуть ли не лучшим бойцом их семьи, но больная на всю голову, поэтому  Ямато спускает ее с привязи только в самых исключительных случаях" - припомнил Йоши.[/align]

Черная Ламия. Давным-давно. Меридиан
« - Демон демону хвост не откусит?
- Еще как откусит! Ворон ворону – всегда волк!»
Наталья Игнатова
Два стражника в нелепых доспехах, исключения ради, не бдительно дремлющие на посту, а нервно оглядывающиеся и переступающие с ноги на ногу, еще более неуверенно, но решительно перегородили слегка проржавевшими алебардами проход в башню.
Шестнадцатилетний принц вопросительно поднял бровь – обычно этого скупого, как карандашный штрих, выражения на обычно непроницаемом лице юноши вполне хватало, чтобы обслуживающий персонал постарался оказаться где-нибудь как можно дальше от Его Высочества, предоставив ему делать все, что взбредет в голову. Однако на этот раз нашелся в Меридиане некто, кого многие боялись больше, чем Фобоса.
«И чего же можно бояться больше самого страха?» - с долей черного юмора риторически спросил принц. Матушка так и не сумела внятно объяснить, какому ее прибабаху Фобос обязан своим именем, но, с другой стороны, с возрастом выяснилось, что имя ему очень даже подходит.
- Господа? – с нажимом поинтересовался принц. Стражники дернулись, но алебарды с пути не убрали.
- Королева запретила кого-либо пропускать, - выдавил тот, что стоял слева.
- Мне можно. Матушка не возражает, - холодно сообщил Фобос. Матушка, может, и возразила бы – если бы вообще знала, что сыну взбредет в голову. Но они и вообще-то практически не общались последние несколько лет, а уж сейчас королеве, впервые за время правления вынужденной подписать смертный приговор, уступив давлению Совета Министров и возмущенному вою перепуганных налогоплательщиков (так в некоторых книгах из других миров именовалось простонародье).
- Без подтверждения Ее Величества лично пропустить не можем, - умоляюще промямлил грозный страж, заставив принца брезгливо поморщиться. Все обставлялось так, будто они о ЕГО безопасности пекутся – даже подумать смешно! Да эту… это существо многие захотят амнистировать, если оно избавит Меридиан от такого «подарочка», как королевский отпрыск!
- Слушайте, уважаемые, в случае чего можете сообщить матушке, что я угрожал превратить вас в рогатых фиолетовых жаб! – доверительно предложил принц с улыбкой. – Она в курсе, я уже месяц ищу возможности испытать на практике свое новое трансмутационное заклинание. 
Что такое «трансмутационное» охранники, разумеется, понятия не имели, но о колдовских экспериментах принца, а особенно – об их последствиях, разумеется, были наслышаны, причем в сильно раздутой сквозняком слухов трактовке: на самом-то деле серьезно еще никто не пострадал (из-за экспериментов, во всяком случае!), но при дворе и в городе болтали тако-ое!.. Поэтому доблестные стражи моментально согласились с тем, что прозвучит такое оправдание вполне убедительно, решив не морочить голову на тему – было ли предложение завуалированной угрозой. Оба достаточно знали Фобоса – вернее, считали, будто знают о нем достаточно, - чтобы догадаться, что, даже если и не было, то непременно будет. Когда сыну королевы что-то взбредало в голову и крепко там оседало, самое благоразумное, что оставалось окружающим, это не оказаться случайно на его пути!
Что уж говорить о том, чтобы преграждать этот путь намеренно!
Тронутые элегантной ржавчиной алебарды с лязгом раздвинулись в стороны, открывая проход на полутемную узкую лестницу, спиралью обвивающую башню.
Спрятав усмешку, Фобос прошествовал мимо.
«А я, может, и не думал им угрожать! Просто предложил удобную отговорку – чистое проявление любезности…» - поднимаясь по чуть скошенным ступеням, подумал принц. Конечно, не получив желаемого, он не остановился бы на этом, но ведь – не угрожал. А слухи вскоре преподнесут все произошедшее с интереснейшими подробностями!
«Это если она мне действительно голову не откусит! А о покойных даже сплетники: либо хорошо, либо ничего… получается, обо мне тогда никто вообще и не вспомнит!»
Разумеется, это было сущей ерундой. Вспомнили бы, конечно. По крайней мере – Седрик. А может быть, и северяне: друзей среди них у принца не было, но… что-то вроде взаимного уважения с достойными воинами Ордена связывало – там, на Севере, были действительно достойные воины, не чета королевской гвардии, сплошь набранной из внучат и племянничков министров из Совета! Собственно, большую часть этих самых министерских родичей и прикончила оказавшая сопротивление при аресте преступница, чему и была обязана единодушным требованием смертной казни. Для бессмертного-то существа! Эти министры всегда были не в ладах с логикой!
Какое можно придумать себе занятие накануне собственной казни? Фобос как-то не задумывался об этом, однако мнение преступницы на этот счет показалось ему весьма оригинальным – когда принц вошел в круглую комнатку на самой вершине башни, ее обитательница, присев на подоконник, любовалась закатом, полируя черные когти серебристой пилочкой, и тихо мурлыкала какую-то мелодию, пристукивая в такт концом антрацитово-черного змеиного хвоста по мраморному полу. Хотя  причиной замешательства принца стало не поведение заключенной.
Она была прекрасна. Фобос как-то всерьез не воспринял разговоры Седрика о абсолютном совершенстве ламий и оказался просто не готов к такому зрелищу. С другой стороны, к этому в любом случае нельзя было бы быть готовым!
Безусловно, во всех змеелюдах была очень своеобразная гармония сплавленных воедино красоты и уродства – настолько, что невозможно было понять, где грань между ними, где уродство неожиданно оказывается красотой и наоборот. Но в ламии не было ни того, ни другого, но была – божественность! Абсолют, не зависящий ни от признанных стандартов красоты, ни от личного вкуса каждого.
- Седрик, конечно, не захотел придти вместе с вами? – мелодичный голос продолжающей смотреть на охваченное закатным огнем небо женщины-змеи заставил Фобоса выйти из ступора и мысленно выругаться. Все-таки когда тебе всего шестнадцать, а единственная – ни много ни мало – во всем мире женщина, на которую можно смотреть без омерзения – это твоя же собственная мамуля!.. Даже просто красивая девушка может слегка вывести из равновесия.
- Нет, не захотел. Он боится.
- Боится, - эхом повторила ламия. Блики умирающего солнца играли на серебристой чешуе тонкого и резкого лица. – если бы я понимала, что это значит… завтра меня собираются заточить в ледяную глыбу, предполагается, что тут СЛЕДУЕТ бояться, а я даже не понимаю, о чем идет речь! Неприятно, но это ведь все равно меня не убьет, вот инстинкт выживания и атрофировался, а мне любопытно, как это – когда боятся…
- Страх похож на серую паутину, оплетающую все вокруг. Когда кто-то боится, это словно бы прикосновение к одной из спутывающих его паутинок – предупреждение о возможной опасности. Но многие зачастую запутываются в своих страхах, тогда нити, вместо поддержки и оповещения об опасности связывают по рукам и ногам или даже начинают душить.
- Вы так хорошо разбираетесь в этом?
- Я могу воздействовать на страх, дергать за нужные ниточки… иногда мне кажется, что эта серая паутина – часть меня самого. Госпожа Лайма…
- Называйте меня лучше Виперой, принц, это совсем не обидное прозвище, тем более, оно мне идеально подходит, - ламия соскользнула с подоконника, изящно перетекая в другую ипостась: теперь на фоне пламенеющего неба стояла высокая гибкая, как хлыст, молодая женщина с мерцающе-черной волной великолепных волос, одетая в узкое черное платье с длинным шлейфом. Только холодные серебристо-синие глаза так и остались змеиными, расколотыми пополам черными трещинками вертикальных зрачков. – позвольте спросить, а ВЫ САМ меня боитесь?
- Да. Потому что Вы не боитесь меня – с таким редко приходится сталкиваться.
- Зачем же Вы пришли сюда?
- Наверное, мне тоже было любопытно. В конце концов, совершенное существо не каждый день предоставляется увидеть, правда, я не очень-то понимал, что подразумевает Седрик… казалось, у разных рас должны быть разные понятия совершенства.
- Совершенство в любом случае чуждо миру. За это ненавидят. Толпа готова растерзать любого, кто поставит себя выше других… Вам, принц, еще предстоит с этим столкнуться в жизни. Правда, теперь меня ненавидят еще и за то, что я – чудовище и убийца, но я никого бы не тронула, если бы не трогали меня. Не стоит же принимать всерьез болтовню о том, будто бы я похищала и ела детишек! Лично я ничего такого не помню!
- Как я вас понимаю! – усмехнулся Фобос.
- Довольно скоро поймете, как никто другой, - от пристального взгляда змеиных глаз становилось как-то не по себе. – все безумные в каком-то смысле владеют провидением, а мое мышление настолько чуждо для всех, что вполне обоснованно считать меня сумасшедшей… Но не стоит об этом сейчас.

Оруби
А для того, чтобы искалечить душу любой девчонке, не обязательно быть Змеем – достаточно простого эгоизма…
Наталья Игнатова
- Привет…
Девушка с коротко остриженными черными волосами и слегка резковатым лицом, выдающим решительную и достаточно упрямую натуру, подняла измученный взгляд от горы бумаг, высящейся на столе. Подняла и, помедлив несколько мгновений, опустила обратно.
Седрик аккуратно сдвинул бумаги с края стола и облокотился на скрещенные руки. Какое-то время его полувопросительный взгляд игнорировали, но долго это пока не получалось даже у Фобоса, а сравниться с меридианским принцем по части равнодушия ко всему остальному миру не удалось бы даже мраморному изваянию. А изваяния, как известно, ребята сдержанные, заподозрить же в сдержанности Оруби мог только человек, видевший ее только на фотографии, причем только сделанной в тот момент, когда она спала. Минуты через две девушка досадливо скрипнула зубами и очень тихо и вежливо осведомилась:
- И какой реакции ты от меня ждешь, позволь узнать?
- Не знаю, - честно ответил Седрик. – рассчитывал хоть на какую-нибудь. Всегда можно сымпровизировать по обстановке.
- И в этом ты весь! – яростно сбивая стопку каких-то рукописей, процедила сквозь зубы девушка. Змеелюд с изяществом развел руками.
- Знаешь, в чем главная беда многих актеров и просто лицемеров? – с некоторой ноткой грусти спросил он. – Привычка вкладывать в притворство куда больше, чем во что-то настоящее. Как говорил Оскар Уайльд, вся жизнь – это театр, но пьеса поставлена плохо.
- Притворство, значит, - слегка отстраненно повторила Оруби, но на этом, разумеется, ее сдержанность себя исчерпала. Девушка резко вскочила, двинув кулаками по столу. – НУ И ГАД ЖЕ ТЫ, ВСЕ-ТАКИ!
- Для тебя это новость? – на всякий случай уточнил Седрик. Гаан их знает, этих девиц! Сперва видят что-то, что сами хотят видеть, знать не желая, соответствует ли это действительности, а потом принимаются вопить нелепые обвинения в том, что мир, де, их размытым идеалам не соответствует! – Слушай, мне очень жаль, что так все вышло. Правда, жаль. Иногда все это заходит чересчур далеко…
- Седрик, ты ненормальный? – неожиданно серьезно, с подозрением вопросила Оруби. Кажется, даже сердиться перестала, а он-то уже настроился на серьезные разборки. Оруби-то не Элион, она кукситься не будет, а вот двинуть может – мало не покажется. Однако, вместо тяжелого в руки девушка явно решила взять дурное в голову!
- Я нормальный. Просто это другая норма.
- Оно и видно. Впервые вижу, чтобы извинялись за то, что спасли кому-то жизнь! – плюхаясь обратно за стол, выдохнула Оруби.
- Мне показалось, ты… расстроена.
  На самом деле (хотя, конечно, говорить об этом Оруби уж точно не следовало бы), дело обстояло очень просто. Как существо, по природе своей лишенное неудобной обузы, именуемой обычно совестью, Седрик зачастую искренне не понимал, почему люди, собственно, «расстраиваются», тщетно пытаясь к этой самой несуществующей совести взывать, и уж тем более – чего от него-то хотят? Но долгое общение с князем Фобосом выработало в своем роде идеальный вариант разрешения подобных «конфликтов мировоззрения»: упасть в ноги и покаяться, даже если ни малейшего представления не имеешь, в чем, собственно, провинился. Стойкий условный рефлекс гласил: когда на тебя спускают собак, возражать и оправдываться – только усугублять дело, лучше всего просто расслабиться, а удовольствие получить чуть позже, когда начнут раскаиваться в содеянном. Да-да, и такое с князем бывало, хоть и редко. Если человек не способен признать свою вину перед кем-то, это еще не значит, что он не может чувствовать себя виноватым. 
Оруби взяла со стола карандаш и с хмурым видом принялась его грызть, явно тоже о чем-то сосредоточенно размышляя.
- Ты поэтому полез меня спасать? Вжился в роль настолько, что решил довести начатую от чистой скуки игру до логического завершения? Станиславский обрыдался бы из-за невозможности заполучить такого актера! – несчастный карандаш жалобно скрипнул. – А то что со мной было из-за чрезмерной достоверности твоей игры -  несущественные детали! Мог бы хоть сообщить, что с тобой все в порядке!
- Не мог.
- Не сомневаюсь…
- Змеи, знаешь ли, не разговаривают. И даже писать хвостом записки как-то не с руки, - вдумавшись, что только что ляпнул, Седрик усмехнулся.
Девушка выронила карандаш и уставилась на него как-то… без понимания во взгляде.
- Поясни свою мысль, пожалуйста, - после недолгого молчания вежливо попросила она.
- Из меня выжгло почти всю магическую сущность, остатки ушли на восстановление… насколько это было возможно, конечно. Так что некоторое время пришлось провести в обличье змейки где-то в полметра длинной и без всяких параненормальных способностей, включая способность к человеческой речи, разумеется. И не говори мне, что твои подружки ничего тебе не рассказывали о том, что произошло в начале весны!
- А что я должна тогда сказать?  Я со Стражницами практически не общаюсь в последнее время. И без их бесконечных авантюр, как видишь, засыпаюсь… - Оруби с тоской кивнула на едва видимую в бастионах бумаг табличку «Главный редактор «Хиттерфилд-ньюс» Ребекка Рудольф». – хотя бороться с монстрами не в пример более веселое занятие, чем со всей этой макулатурой!
- И тем не менее, ты предпочла посвятить себя не в пример менее веселому занятию.
- Нельзя всю жизнь искать одних только развлечений. Все рано или поздно перестают быть детьми.
- Не все. Ламии, к примеру.
Оруби недовольно поморщилась. Видимо, в бытность своего проживания в Кондракаре, она находилась с Гигейей Целительницей не в самых теплых отношениях. Что, в общем-то, неудивительно, учитывая характеры обеих.
- Я, к счастью, не ламия! Тоже мне «совершенства»: бессовестные, безответственные, лицемерные, подлые, лживые твари!
- Ты не права насчет безответственности…
  Бросив на Седрика взгляд исподлобья, Оруби невольно хихикнула. Змеелюд моментально изобразил на физиономии крайнюю степень обиды, только усилив произведенный эффект. Правда, развить тему не удалось, дверь в со стуком распахнулась и  кабинет «главного редактора Рудольф» ураганом влетела решительная худенькая девица с неприятными мелкими чертами остренького «крысиного» личика и, потрясая кипой каких-то бумаг, пронзительно взвопила:
- Зачем ты вырвала из моей статьи все зубы?!
Похоже, для Оруби подобное совсем не было в новинку.
- Я предупреждала, чтобы ты не скатывалась на неприкрытое хамство, Кортни.  Пробуди в себе хоть немного уважения к читателям! – отрезала она с каменным лицом. Однако девицу Грампер это мало задело. Нервно жестикулируя (пару раз Седрик в последнее мгновение уворачивался, не позволяя заехать кипой бумаг себе по физиономии), она затараторила с выразительностью и скоростью строчащей швейной машинки:
- Ты ничего не понимаешь, это мой стиль, который нельзя ломать! Почему ты позволяешь себе субъективно судить о моих работах?! Я душу в них вкладываю, а ты их корежишь, заменяешь индивидуальные неповторимые черты на банальнейшие газетные штампы! Думаешь, раз тебя назначили главным редактором, так твое мнение стало истиной в последней инстанции?! Это форменное самодурство!!!  Здесь не уважают ищущую личность! – кипела Кортни излишне театрально, то и дело срываясь на пронзительный визг, однако вставить хоть слово в эту пулеметную очередь возмущенного трещания казалось нереальным.
- Совет хочешь, крыска? – негромко поинтересовался Седрик. Хоть девица Грампер и вела себя так, словно больше в кабинете Оруби никого не было, очевидно было, что она прекрасно его заметила. Уж в чем – в чем, а в наблюдательности ей было не отказать. Оруби слегка запаниковала, представив, как через пятнадцать минут вся редакция будет знать, что мол, заходит к руководительнице в рабочее время какой-то тип с внешностью киноактера, не считая всех тех подробностей, которых девица Грампер, как обычно, щедро добавит от себя!
Резко замолкнув, «крыска» обернулась и с аналитическим интересом изучила его пристальным, как рентген, взглядом небольших темных глазок. – Даже два. Во-первых, научись хамить интеллигентно, любую мысль можно донести, не скатываясь при этом на уровень базарной торговки. Во-вторых, если ты планируешь хоть чего-то достигнуть в жизни, такое слово, как «самодурство» лучше раз и навсегда вычеркнуть из словаря. Начальник не может быть дураком, он – начальник, а это такая философская категория, к которой можно относиться только философски и поэтому дергаться душой на эту тему точно не стоит.
Оруби с явным усилием сдержала смешок и комментарий на общую тему «и это многое объясняет касаемо тебя самого!». Лисичкино нравоучение, это называется.
- А можно вопрос? - с вполне мирной деловитостью, словно бы и не визжала минуту назад некормленой беньши, которой хвост дверью прищемили, осведомилась Кортни. Однако вопрос прозвучал совсем уж неожиданный:
- А по какому каналу фильм «Анаконда» показывают?
Седрик расхохотался, вскинув голову и уперев руки в бока.
- Специально для тебя, крыска, можно в прямом эфире!
- Я так и думала. А за совет спасибо, я посмотрю, что с этой статьей можно придумать, - взмахнув кипой бумаг в прощальном жесте, девица Грампер со счастливой улыбкой скрылась за дверью.
Оруби вопросительно-прокурорским взглядом вперилась в Седрика, через минуту игнорирования оного, «прокурорское» выражение сменилось уже «инквизиторским», но так и не произвело должного эффекта.
- И при чем тут этот отстойный «ужастик»? – наконец осведомилась девушка.
- Милая, ну постарайся догадаться, какое КО МНЕ отношение может иметь фильм «Анаконда», да еще в прямом эфире?! – состроив неестественно-наивное, практически святое выражение лица, развел руками змееоборотень. 
- Но откуда Грампер знает?..
- Девица Грампер – на то и девица Грампер, чтобы знать обо всех чуть ли не больше, чем все сами о себе знают! Кстати, она и про Стражниц в курсе уже довольно давно.
- Но то, что знает хоть одна из Грампер – через пятнадцать минут уже знает весь город!
- Мой господин очень хорошо умеет донести до кого угодно мысль, что молчание – золото, - решив оставить за скобками излишнюю информацию о проклятье Паутины Кошмара и буквальном укорачивании чересчур длинных языков, пояснил Седрик. Если проблема окружающих с Кортни Грампер состояла в том, что она «правду говорила всегда, но не всегда говорила правду», то змееоборотень предпочитал вводить в заблуждение с точностью до наоборот. Если он что-то говорил, сомневаться не стоило, что так оно и есть, но легко было сделать неправильные выводы, узнав только нужный ему кусочек правды и только с нужного ракурса. – а крыска-то -  талант! Видела меня только раз и только в боевой ипостаси, а узнала при этом почти сразу. В общем, вот что! – решительно заявил змеелюд. -  Бросай все эти плоды бюрократического вдохновения и пойдем куда-нибудь выпьем кофе и поболтаем.
- Ты уверен, что это нужно?
- Стопроцентно уверен. Могу поспорить, ты киснешь тут с самого утра, еще даже не сделав перерыва на обед, так что не слышу никаких возражений!
Вздохнув, Оруби отбросила многострадальный карандаш и встала из-за стола. Ужас, до чего послушная девочка! Напоминая увлеченному какой-нибудь очередной сверхценной идеей Фобосу, что следует иногда делать перерывы, чтобы есть и хоть иногда спать, Седрик каждый раз выслушивал о себе много новых подробностей – в лучшем случае, потому что князь, когда его от чего-то отвлекали, вполне мог начать швыряться тяжелыми предметами!   
С другой стороны, Оруби, похоже, самой давно осточертел разбор бумажных Эверестов и препирательства с сотрудниками типа девицы Грампер. Вообще, более неподходящего занятия, чем должность кабинетного редактора, для особы с таким характером, как у Оруби, представить было просто трудно.
- Седрик. Уж не знаю, из каких соображений Стражницы мне ничего не сказали, но ты сам сказал «в начале весны», а сейчас весна уже кончается. Почему ты сразу не дал о себе знать? Почему ты пришел СЕЙЧАС?
- Князь позволил мне отдохнуть, пока я ему не нужен, а в Меридиане яблони уже отцвели, вот я и решил заглянуть в Хиттерфилд, а заодно и поинтересоваться, как у тебя дела. Мне-то откуда было знать, что Стражницы тебе ничего не рассказали?
- Стало быть, первостепенно дозволение князя, потом – цветущие яблони, а уж заодно – как у меня дела?!
- А что-то не так? – удивился Седрик. Очень искренне удивился.

2
Лейла Минди
Корнелия
- И что НА ЭТОТ РАЗ случилось?! – поинтересовалась никогда не страдавшая переизбытком  тактичности Ирма, едва завидев Элион. Корнелия едва сдержалась, чтобы не отвесить ей тумака.
- Ничего, - с улыбкой заверила Элион. – совершенно ничего.
К счастью, Вилл, непременно заявившая бы, что, если не случилось, то случиться непременно, отсутствовала, а Ирма по жизни предпочитала ничем не заморачиваться до тех пор, пока это «что-то» не  встанет ребром, а проблемы решать по мере их возникновения, поэтому моментально сменила тему:
- Но вы не представляете, что случилось у МЕНЯ! – сияя глазищами, воодушевленно провозгласила она. – Нечто совершенно грандиозное!
Корнелия негромко усмехнулась.
- Да, очень даже представляем. Я слышала, что ты купила «Гарри Поттер и Кубок Огня». Уже влюбилась в Редклифа?
Ирма от возмущения попыталась изобразить закипающий чайник, хотя у Корнелии был веский повод так иронизировать – чуть ли не каждая видео-новинка для водной чародейки заканчивалась очередной влюбленностью в исполнителя главной роли,  особенно шумно прогремел «роман» Ирмы с Леонардо ДиКаприо – остальные чародейки потом еще очень долго слышать о нем не могли.
- Я собираюсь заняться танцами вместе с Тарани! – виртуозно сочетав торжественное заявление с оскорбленным бурчанием, сообщила Ирма. – Могу поспорить, вы тоже решите к нам присоединиться!
- Лично я – точно нет! – прохладно возразила Элион. – Хватит с меня уроков танца, обязательных по дворцовому этикету! До знакомства с этим этикетом я искренне полагала, что математика – это проблема! Не зря, как оказалось, меня считают чересчур наивной!
Ирма, слегка скиснув от такого кощунства, как уподобление танцев математике, тем не менее быстро вернулась к первоначальному воодушевлению.
- Это же совсем другое дело! Ладно, но сходить и посмотреть вы все можете!
- Посмотреть на что?
- На нового инструктора, но что же еще?! – искренне поразилась такой недогадливости Ирма.
- А-а-а… - разочаровано протянула Корнелия, ну разумеется, Ирма может заинтересоваться каким-либо спортом только в одном случае – влюбившись в тренера! «Уж лучше бы опять киноактер…»
Словно прочитав эти мысли, Ирма снова начала побулькивать от возмущения:
- И ничего не «а-а-а»! Сама ты «а-а-а», и вообще, это – женщина!
- Еще не легче! – слегка необдуманно брякнула Корнелия и тут же об этом пожалела.  Элион и Хай Лин какое-то время от души хохотали, пока Корнелия с переменной удачливостью уворачивалась от обрушившихся тычков и тумаков оскорбленной с лучших своих чувствах Ирмы. По счастью, долго кипеть водная чародейка не умела по определению, к тому же бегать кругами в погоне за подругой ей, разумеется, было лень, поэтому быстро наскучило.
- Если не хотите, можете не ходить! – с претензией на высокомерие бросила, наконец, Ирма, демонстративно скрестив руки и задрав курносый нос. – Но учтите, на нее стоит посмотреть! Даже сильфиды ТАК танцевать не умеют!
- А ты откуда знаешь, что сильфиды умеют, а что – нет?! – оскорбилась Хай Лин, не только не понаслышке знакомая с духами ветров, но и сама как-то едва не ставшая одной из них. После возвращения из облачного мира Вехи Ветров, воздушная чародейка начала интересоваться еще и балетом, вот только, поскольку интересов у нее было множество, выкроить время еще и для занятий танцами не получалось. – Я загляну в студию с удовольствием! Раз уж и случай представился.  [/align][/align]

Элион
Не то, чтобы Элион совсем уж была далека от всего, связанного со спортом. Но ее любовь к физическим упражнениям всегда была, как бы это… чисто платонической, что ли? В ранней юности Корнелия пыталась было приобщить подругу к фигурному катанию, но завершилась попытка полнейшим фиаско. Восхищенно полюбоваться, как Корнелия кружиться на льду – это пожалуйста, а самой вставать на неустойчивую опору… ну уж нет! Да с такой «везучестью», как у нее, очень скоро ни одной целой кости в организме не останется!  С танцами оказалась та же беда – со стороны-то все здорово, однако с самого начала треклятых занятий девочка твердо осознала, что не ее это.
«А что МОЕ, интересно? Хоть в чем-то же у меня должен быть талант…» - припомнив Веху Ветров, без энтузиазма подумала Элион. Даже в облаках витать, как выяснилось, как следует не получается! Хоть многие и пытались ее переубеждать, Элион давно пришла к выводу, что и королева из нее совершенно никудышная – ни как политик, ни как «духовный символ» - харизмы маловато! И терпят ее исключительно за отсутствием альтернативы, ну, еще Фобосу следует «спасибо» сказать: из-за воспоминаний о том, что творилось в Меридиане еще недавно, обитатели проявляли просто ангельскую терпеливость, привыкнув относиться ко всем проискам правителя, как к неизбежному злу, вроде плохих климатических условий, и не помышляли о том, чтобы пригнать «Аврору» под окна!
«Хватит думать о Меридиане, ты, кажется, собиралась выходной себе устроить!»
Хоть Корнелия и утверждала, что в Хиттерфилде практически ничего не изменилось, этого танцевального клуба с немного странным названием «Милузина» раньше здесь не было. Остановившись, Ирма посмотрела на часы, украшенные диснеевской «русалочкой», и задумчиво сообщила:
- Сейчас занятий нет. Но, думаю…
Завершить мыслительно-вербальный процесс Ирме не дала распахнувшаяся дверь из матового стекла.
Женщину легко было принять за уроженку Индии: огромные бархатно-темные глаза, подведенные тенью чуть более густо, чем трактовали правила дневного макияжа,  великолепные черные, как вороново крыло волосы, смуглая кожа, на фоне которой темно-голубое платье из шелка смотрелось невероятно ярким. Дополняли сходство многочисленные украшения, мелодично позванивающие при каждом движении. Серебряные змейки, спиралью обвившие узкую талию, очерченную шею, свернувшиеся в длинных, почти до плеч, сережках… У платья было только одно плечо и один рукав, открытую руку чуть выше локтя украшала серебряная же вязь переплетающихся побегов роз с тонко и очень реалистично изображенными маленькими листиками и острыми шипами (последних было, на взгляд Элион, многовато), а бутончики еще более тонко были вырезаны из довольно крупных черных бриллиантов – отчего-то даже несведущая в этом девочка была уверена, что это не подделка.
- Миз Минди, я хотела с Вами девочек познакомить, - воодушевленно отрапортовала Ирма.
- Просто Лейла, - протестующе взмахнув тонкой рукой в браслетах, возразила миз Минди. – не тактично, с вашей стороны, девушки, постоянно напоминать старой женщине о ее возрасте!
Глаза – не карие, как в какой-то мере ожидала Элион, а темно-синие с серебряным дном, проявляющимся, если долго в них смотреть, сквозь густой сапфир, с любопытством изучили девочек. Хотя те, в свою очередь, пожирали взглядами фантастическую леди: Хай Лин – восхищенно, Корнелия – ревниво и чуть скептически - Элион заметила, что смотреть в глаза никто, кроме нее самой, не решился. В этом серебристом мерцании и правда… что-то было. Но юной королеве, приспособившейся даже под взглядами брата не трястись осиновым листом (что, зная последнего, было весьма существенной демонстрацией силы воли), странноватые взгляды были не в новинку. С другой стороны, девочки, наверное, и сами не заметили, что в этих глазах их кольнуло – это была как тень, мелькнувшая где-то в толще вод, о которой мгновение спустя уже думаешь, что померещилось.
Кстати, выглядела «старая женщина» лет на двадцать. Что-то в ней было… девчоночье.
  Правда, сказать никто ничего не успел, у Корнелии заиграл мобильник. Поморщившись, девушка пробормотала что-то про Вилл, и со столь кислыми интонациями «алекнула», что Элион на такое приветствие, наверное, повесила бы трубку – чтобы не связываться. Но у Вилл оказались нервы покрепче, потому что лицо Корнелии на глазах приобретало все более недовольный вид. Не сказав больше ни слова, она выслушала собеседницу, и, выключив трубку, сообщила:
- У нашей командирши очередной пожар! Эли, ты с нами или?..
- Или. Прогуляюсь, если вы не возражаете. Вилл и без того скоро все неприятности начнет логически увязывать с моим появлением!
- Сама она по части впутываться в разные истории тебя обгонит и перегонит! – Корнелия поморщилась.
- Рада была познакомиться с незаурядными личностями, - улыбнулась, склонив голову к открытому плечу, Лайма.
- Таких, как Вы, тоже не каждый день встретишь, - уклончиво ответила Элион. Когда она пожимала новой знакомой руку, из-под рукава на пару мгновений мелькнул браслет – серебряная змейка – на худой девчоночьей руке и вполовину не такой стильный, как украшения Лейлы.
Коротким взглядом убедившись, что остальные девочки уже скрылись за каким-то поворотом, женщина с неожиданной силой сомкнула тонкие пальцы на руке Элион и рывком втянула девочку в здание опустевшего дэнс-клуба.
  - Откуда у тебя этот браслет? - с неприятной мягкостью в голосе осведомилась мисс Минди,  как бы между прочим перекрывая путь к отступлению. Знакомая тактика.
- Значит, я не ошиблась, - стараясь не показать испуга, зачем-то уточнила Элион. - вы ламия.
- Кто Я - мне прекрасно известно! - отрезала женщина. Ее многочисленные украшения раздраженно зазвенели. Сквозь изящный облик, вызывающий в памяти резную статуэтку, словно морское чудище сквозь толщу воды, проступило нечто очень крупное, пугающее и совсем не дружелюбное. - Я с-задала вопрос-с!
Элион в полном оцепенении нашла в себе силы только на то, чтобы зажмуриться. Колоссальный, чтоб его, магический потенциал успешно делал вид, что в природе его не существует!
- Отстань от ребенка! - потребовал совершенно спокойный голос откуда-то сбоку. - Она - максимально мирный человек, но, если перегнешь палку, будешь потом долго отскребаться от стены. Сама же все время говорила, что любой маленький пушистый зверек вполне может на проверку оказаться мангустом.
Немая сцена. Спустя несколько  безумно долгих секунд любопытство пересилило страх и девочка осторожно открыла один глаз. Свернувшаяся в шаге от нее антрацитово-черная змеюка с недоуменно-обиженным выражением, невесть как отразившимся в неподвижных серебристо-синих глазах, смотрела на Седрика. Тот, судя по тому, с каким спокойствием держался, чувствовал себя явно не в своей тарелке.
- Я ей подарил этот дурацкий браслет. У тебя какие-то возражения? Я не обещал  сторожить твое барахло в целости и сохранности.
-  И это все, что ты можешь мне сказать? - с некоторой обидой в голосе спросила гигантская гадюка. Элион не была так уж сведуща в серпентологии, но откуда-то помнила, что длинные клыки, загнутые назад и прижатые к небу, характерны именно для випер. К тому же ламия, в отличие от того же Седрика, превращалась в змею целиком, явно не испытывая при этом никаких проблем.
- Бывшая подружка? - с долей ироничного сочувствия поинтересовалась девочка у Седрика. Тот страдальчески закатил глаза.
- Еще не легче! - развеселилась Минди, перетекая обратно в облик черноволосой красавицы.
- Солнышко, познакомься, - если бы Элион не знала змеелюда так хорошо, она могла бы поклясться, что он не на шутку смущен.- леди Лайма Випера. Моя дорогая матушка. А Элион - дочь той королевы...
- Это я поняла, - кажется, Минди-Лайме были неприятны воспоминания о Меридиане. - у меридианской династии весьма характерные черты... хотя, на сколько помню, королеве было уже за сорок и ее единственным отпрыском был тот амбициозный юноша, за которым ты все время хвостом бегал. Эти болваны еще переживали по поводу того нелепого пророчества, что править королевством непременно должна женщина.
Кажется, с памятью на имена и детали у черноволосой ламии было туго. Почти как в анекдоте про кинопрокат, где нет "ЭТОГО кина про ТОГО чувака, который еще играл в ТОМ фильме"!
- Вы слишком молоды, чтобы быть матерью Седрика, - осторожно заметила Элион. Если совсем уж честно, то выглядели два змееоборотня практически ровесниками.
- Спасибо, конечно, лапочка, но мне столько лет, что я давно уже считаю только сотни.
- О! Могу я выразить свое восхищение вашему косметологу - он просто волшебник! - почему только с ней всегда язвят?
- Не можешь. Как тебе должно быть известно из курса биологии, змеи меняют кожу естественным, так сказать, путем.

Элион
  - Могу я узнать, что ты делаешь в Хиттерфилде?
  Элион сильно рисковала в очередной раз нарваться на насмешку над манерой формулировать вопрос «Умоляю, скажи мне правду, но имей в виду – я заранее не верю не единому твоему слову!». Просто с Седриком иначе не получалось. Припереть его к стенке было приблизительно тем же, что удержать в руках обычную змею, того не желающую: либо просто выскользнет, либо начнет кусаться.
- И не говори мне, что у тебя тут свои дела! – на всякий случай предупредила девочка.
- У меня БЫЛИ свои дела, - развел руками змеелюд. – но господин сообщил о твоем намерении прогуляться в соседний мир. Он решил, что немного присмотра тебе не помешает – просто на всякий случай. Если бы не появилась Лайма, я бы тебя не побеспокоил, но… она иногда бывает очень непредсказуемой.
- Какая трогательная забота, - вложив в голос всю язвительность, какую только могла, воскликнула Элион. Впрочем, Фобос действительно относился к сестре в каком-то смысле с искренней заботой. Он пока не придумал, как бы изъять у нее корону и магический потенциал, но и то, и другое заочно считал своей собственностью и совсем не хотел, чтобы с Элион что-то случилось. «Любимой» сестренка, может, и не была, но «дорогой» - это точно!
- Проще говоря, ты за мной шпионил! – усмехнувшись, спросила она у Седрика. Тот закатил глаза.
- О, солнышко, я сам был удивлен узнать, скольким именно сегодня пришло в голову поиграть в шпионов! Не правда ли? – словно бы обращаясь в пустоту, он обвел полутемный зал взглядом. Из-за плотной тени в углу просторного зала с крайне смущенным видом шагнул Калеб, видимо, сообразивший, что, если скрываться дальше, будет только хуже. Но не успела Элион открыть рот для возмущения, как откуда-то сверху с кошачьей грацией спрыгнула Оруби, одетая в свое белое кимоно, подпоясанное розовой лентой. Другая такая же лента стягивала отросшие черные волосы, открывая острые кончики ушей, довершающих сходство с кошкой. Янтарно-желтые глаза нечеловечески мерцали в полумраке.
- А ты что здесь делаешь? – от удивления забыв про Калеба, воскликнула Элион.
- Караулила, - с видимым удовольствием наябедничал Седрик. – я и этот гардемарин от народа тебя караулили, а она – меня. Видимо, решила, что от поручений господина мне хорошего не стоит ждать по определению. Кстати! – быстро шагнув к двери, змеелюд резко ее распахнул, заставив прильнувшую к замочной скважине с противоположной стороны Кортни Грампер потерять равновесие и шлепнуться. – Вот еще кто! От самой редакции за нами тащилась. Для обычного человека, я скажу, неплохие шпионские навыки!
В отличие от Калеба и Оруби, девица Грампер не выглядела ни смущенной, ни возмущенной. В сущности, Элион еще по школьным годам помнила, что обнаружить подслушивающую Грампер можно практически за любой вертикальной плоскостью. Пару раз активных общественниц даже поколачивали, но толку…
- Прелестно! – Элион помотала головой. – Я в кои-то веки захотела остаться хоть ненадолго одна, а в результате оказалась во главе процессии! Честно говоря, от тебя, Калеб, не ожидала!
- По-твоему, мы должны беспокоиться о своей королеве меньше, чем это делает князь? – глухо отозвался тот. Оруби, до сих пор молчавшая только потому, что не могла определиться, об кого из присутствующих поточить когти в первую очередь, наконец, определилась и насмешливо фыркнула:
- Видимо, все одинаково уверены в том, что тебя ни на минуту нельзя оставить без присмотра!
- Завидуй молча, если тебе глаза режет внимание к кому-то и забота! – совершенно неожиданно для самой себя, холодно отрезала юная королева. – Ты же в них не нуждаешься!
- Да уж, как-то обхожусь! – опасно сощурив кошачьи глазищи, откликнулась Оруби.
- Вы чего? – с легкой паникой в голосе спросил Калеб, знавший, что никаких трений между Элион и Оруби до сих пор не возникало. Кортни Грампер расцвела в самой ядовитой своей улыбочке, демонстрируя остренькие зубки мелкого хищника.
- О! Я бы предположила – что! – засахаренным голосом проворковала первая хиттерфилдская сплетница, стрельнув маленькими темными глазками в сторону Седрика. – Ну, если бы речь, конечно, не шла о жутком монстре – я была бы почти уверена…
Девушки синхронно поперхнулись словами и мало дружелюбные взгляды, которыми они только что прожигали одна другую, переместились на Кортни. Та только просияла, как солнышко, довольная произведенным эффектом.
- Вообще-то многие меня находят весьма обаятельным жутким монстром, - промурлыкал змеелюд, доверительно склоняясь и заглядывая девице Грампер в глаза. Та смущенно кашлянула и отстранилась – при всей своей некорректной откровенности в вопросах чужой личной жизни, сама она в душе была особой застенчивой, удачно пряча этот факт за демонстративным хамством. С Седриком в качестве, собственно, монстра, общаться было как-то непринужденнее.
- Грампер! – очнулась Оруби. – Ну все! Это уже ни в какие ворота… Так-то ты работаешь над статьей?!
- У меня тоже обеденный перерыв!
- И сколько же он у тебя длится?
- У Вас-то длиться, мисс Рудольф, - невинно заметила Кортни, сложив ручки с видом примерной школьницы.

Оруби
На душе было препаршиво. Отчитав девицу Грампер «за все хорошее», девушка слегка выпустила пар, но легче от этого почему-то не стало. Как раз на любопытную крыску-то сейчас она сердилось меньше всего. Зато едва сдерживала желание сказать пару ласковых Стражницам, таким образом решившим ей помочь сохранять душевное равновесие в этой треклятой редакции давно опостылевшей газеты. От этого рутинного «спокойствия» Оруби давно не покидало ощущение, что она вот-вот начнет покрываться заживо плесенью: даже в Кондракаре девушка не помнила такой тоски. Впрочем, Люба столько шкур с нее спустила, что соскучиться было бы сложно! Потом началась вся эта чехарда… Теперь Оруби понимала, что, когда не стало ее наставницы, никому в Кондракаре просто неохота была перехватывать эстафету дальнейшего обучения, вот и сослали, что называется, в это захолустье… На Земле девушке жилось не столько трудно, сколь бессмысленно, но ни в Кондракаре, ни в Базилиаде ее тоже не ждут.
В коридоре зашебуршились,  что-то вполголоса забормотали – практически под самой дверью главного редактора, после чего дверь распахнулась и младшенькая Грампер юркнула в кабинет, освобождая кому-то дорогу. По сравнению с Кортни, Элизабет Грампер – или просто Бесс – была пониже ростом и пухленькой, отчего напоминала не деловую пронырливую крыску, как сестра, а забавного хомячка. Усиливало сходство с хомячком кропотливое и слегка мелочное собирательство по крупицам буквально всего на свете: если старшенькая Грампер интересовалась исключительно обещающими «горячее» темами, младшая собирала и хранила совершенно неинтересные, на чей-то взгляд, мелкие сведения.  Бесс пока еще училась в школе, но регулярно появлялась в редакции «Хиттерфилд-ньюс», помогая сестре и обмениваясь свежими новостями на жизненно неважные темы.
- Спасибо, - натянуто поблагодарил Калеб, которого, судя по всему, успели уболтать до полусмерти.
Оруби обреченно представила, каким подарочком для девиц Грампер оказался уже второй за день парень, заглянувший к ней в рабочее время. До сих пор в редакции газеты им для совсем уж полного счастья не хватало именно сплетен о личной жизни начальницы по причине отсутствия таковой.
- Тебе-то чего? – не слишком вежливо осведомилась девушка. Желание хоть кого-нибудь покусать (и желательно не Грампер, с которых все, как с гусей вода) только усилилось. Вряд ли Калеб трезво осознавал, что имел неосторожность все равно, что сунуться в клетку к некормленой пантере, страдающей зубной болью!
- У меня к Вам разговор, - с тяжеловесной высокопарностью сообщил юноша. – очень серьезный.
Произнося это, Калеб напряженно косился через плечо на захлопнувшуюся за спиной дверь. Оруби, давно практически привыкшая, что за любой вертикальной поверхностью в редакции непременно обнаруживается подслушивающая Грампер, устало вздохнула. Второй раз за день отлучаться с рабочего места не хотелось, но и вести серьезные разговоры, наверняка затрагивающие тему Меридиана, в редакции вести совершенно не хотелось.
- Бесс, - рявкнула девушка, распахивая дверь, отчего круглолицая Грампер, потеряв равновесие, едва не шлепнулась на пол. Умение беззвучно, по-кошачьи, ходить и собственный острый слух неоднократно ее выручали. -  я сегодня ухожу пораньше, кузен проездом в Хиттерфилде всего на день и хочет посмотреть город, а без меня заблудится. Сестре скажи, что исправленную статью она может присылать мне на «мыло» вечером – а если не исправит, я вообще сниму ее с печати, понятно? – сопровождая последнее слово грозным взглядом, не произведшим, однако, на Бесс ни малейшего эффекта.
- А тот хорошенький блондинчик – тоже кузен? – косясь на Калеба, промурлыкала младшая Грампер.
- Нет, - лаконично ответила Оруби, но девица не отлипала.
- А кто же?
- Последний гад и просто-таки змея подколодная, - нейтральным тоном, словно речь шла о цвете волос, сообщила девушка и, оставив Бесс недоуменно хлопать небольшими глазками, едва ли не за шиворот потащила Калеба прочь по коридору.
В ближайшем к редакции кафе, где она сегодня уже была с Седриком во время обеденного перерыва, Оруби заходить не захотела, но, поскольку тогда ей ничего и в горло не полезло, решила, что разговор нелишне будет провести где-нибудь, где еще и кормят, из-за чего им пришлось пройти пару кварталов.
- Думаю, разговор действительно серьезный, если ты решил ради него бросить свою маленькую королеву на произвол судьбы, - не без язвительности заметила она, когда они заняли столик в каком-то полупустом бистро. Калеб пожал плечами.
- Я могу относиться как угодно к Седрику, но, если князь послал его приглядывать за Элион, то он защитит ее от любой опасности.
Почему-то это «князь послал» слышать было неприятнее всего. Наверное, неудовольствие Оруби больше относилось к Фобосу, имеющему на змееоборотня такое влияние, чем к маленькой наивной правительнице… да и какая она вообще правительница?! Противоборство за регентство и, собственно, власть над королевством, идет между Советниками: Галгейтой и Калебом – и собственно, Фобосом, в чем не последнюю роль играет Седрик. Элион послушно позволит собой манипулировать и тем  и другим: для нее самой ничего особенно не изменится!
Засунув в рот почти половину сэндвича, девушка с мрачно-вопросительным видом уставилась на Калеба.
- Я решил покинуть Меридиан, - тихо сообщил Калеб.
Слегка сбитая с толку Оруби поспешно прожевала сэндвич и слегка невнятно уточнила:
- Из-за Корнелии?
Судя по тому, как замялся Калеб, ответ был «нет». Какое-то время юноша не мог подобрать нужные слова, что после общения с Седриком казалось особенно неуклюжим. Кажется, именно Седрик процитировал как-то Оскара Уайльда, сказав, что самый честный человек рано или поздно приходит к выбору, что он всю жизнь лгал. Просто одни лгут другим, другие – себе. Похоже, господину королевскому Советнику пришлось с этим столкнуться.
- Я рискую испортить все мнение о себе, - наконец заговорил Калеб. – возможно, гораздо лучше было бы, если бы я ответил, что ради Корнелии… Я всегда считал, что долг в человеке обязан быть превыше чувства, Корнелия – сильная девушка, она вполне способна обойтись и без меня.
- О, сильная девушка способна обойтись без кого бы то ни было! – с неожиданной злостью выплюнула Оруби. – Чего не скажешь о трогательно-беспомощной фарфоровой куколке, к которой в качестве приданного прилагается Меридиан!
Калеб, разумеется, принял это на свой счет.  И окончательно смутился. Девушка, прекрасно осознающая, что выплесни она это в лицо кое-кому другому, получила бы в ответ только лучезарную улыбку и что-то в кселосовском духе «Ну, можно сказать и так».  Поэтому явно болезненная реакция Калеба доставила ей почти садистское мрачное удовольствие. В конце концов – успокоила себя за это Оруби – Калеб в подобной ситуации повел себя гораздо хуже, чем Седрик. Одно дело, существо по природе своей лишенное совести, которое просто глупо обвинять в этом, а совсем другое – тот, кто прекрасно понимает и осознает, что поступает не слишком хорошо, но все равно поступает.
– Уж или ты имеешь совесть или совесть – тебя! – насмешливо фыркнула она.
- Я думал о Королевстве. И Элион… это казалось мне честным: она никогда не смогла бы полюбить меня, а я - ее, мы оба это прекрасно понимали. Идеальный вариант политического альянса. Меня все считают героем, организовавшим сопротивление узурпатору… Было бы справедливо…
- Хапнуть после этого освобожденное королевство себе! При этом воображая себя трагическим героем, сумевшим пожертвовать своей любовью, своим личным счастьем во имя всеобщего блага. Калеб, это смешно! Итак, когда в Меридиан вернулись Фобос и Седрик, ты понял, что твое влияние на Элион ослабело и ни ничего этого не светит?
- Думаю, у тебя есть право так обо мне думать. Ты почти права. Когда князь вернулся, варвары с северных земель присягнули ему – их клятва обязывает сохранять верность королевской семье, но не обязательно в лице правительницы. С точки зрения северян, Фобос куда более похож на настоящего лидера, чем воспитывавшаяся в другом непонятном им мире девочка. Я предпринял попытку заставить их изменить точку зрения… Неудачную попытку. Не хотелось бы вдаваться в подробности, но, думаю, теперь мне лучше всего будет покинуть Меридиан.
- И почему ты рассказываешь все это МНЕ? Это что, необходимость излить хоть кому-нибудь душу, в то время как признаться во всем этом Стражницам или своей королеве тебе стыдно?
- Не в этом дело.
- В чем же тогда?
- Я не могу просто взять все и бросить. Оставить Королевство, оставить Элион… с этими двумя. Галгейта вряд ли сможет их защитить, она уже немолода к тому же… Она уже как-то упоминала, что собирается  подыскать себе замену. Лишившись обоих Советников, королева останется совершенно беспомощной перед своим братом. О нет, он больше не собирается от нее избавляться… есть другие способы. Думаю, Седрик играет во всем этом не последнюю роль… Ох, прости! Дело в том, Оруби, что его способность к человеческим чувствам была частью наложенного Оракулом наказания. Проклятьем, от которого, почти погибнув тогда, он сумел избавиться и снова стать самим собой.
- Может, ты все-таки перейдешь к сути дела? – резко уточнила  девушка. – Если ты думаешь, что мне больше нечем заняться, кроме как выслушивать твои излияния – то зря!
- Прости. Я… я хотел попросить тебя занять мое место военного Советника в Меридиане.
- Что?!
Ничего уточнить Калеб не успел, если, конечно, собирался – звонок мобильника Оруби прервал разговор. Извинившись, девушка ответила на звонок.
- Это Вилл.
- Какой сюрприз: что-то сегодня все столь неожиданно решили вспомнить о моем существовании! Полагаю, вам что-то нужно?

Оруби
- Ты хоть имеешь представление, где его надо искать? Не расспрашивать же прохожих о главе Якудза?
Токио показался девушкам огромным муравейником, где все муравьи, как один, внезапно спятили, и теперь деловито носились по улочкам без всякой понятной со стороны цели и смысла. Хотя никто не толкался и не грубил,  Элион казалась несколько затравленной, похоже, она с трудом переносила толпу, хоть и не до такой степени, как брат. И терпеть, похоже, не могла излишнего внимания к собственной персоне. Можно представить, какой пыткой для этой постоянно подавляющей желание нырнуть в чью-нибудь тень девочки должны быть многочисленные светские рауты при дворе – да еще в главной роли. Кроме того, если Оруби практически не бросалась тут никому в глаза, то Эля, с ее серебристой шевелюрой, оказалась среди смуглых черноволосых азиатов инородным телом. Прохожие-то совсем не обращали на это внимания – мало ли туристов по улицам бродит, а вот саму Элион, похоже, невозможность раствориться в толпе угнетала, юная королева почти в панике цеплялась за руку Оруби, с элегантностью ледокола рассекающей толпу.
- Какой-нибудь пригородный особняк, - Эля пожала плечами. – Здесь это не такое уж частое явление – когда столько народу на квадратный метр… Думаю… я умею находить дорогу. Покатаемся в метро какое-то время.
- Там будет еще хуже, чем на улицах, - осторожно заметила Оруби. Юная королева выдавила дрожащую улыбку.
- Здесь я все-таки не до такой степени бельмо в глазу, как в своем родном мире. Оруби, я… Мне, наверное, стоило бы извиниться…
- Это я себя повела по-дурацки, - качнула черноволосой головой базилиадка. – у тебя есть все причины обвинять меня в том, что Седрик едва не погиб. Мне, конечно, не понравилось, что он даже не подумал сообщить мне о том, что остался жив… и я решила, что это… ну, из-за тебя.
Элион невесело хмыкнула.
- Сейчас, когда Фобос оказался лишен возможности применять насильственные меры по обратному переразделу власти, проще всего было закулисно влиять на события.
- Если моим консортом окажется его ставленник? Возможно, и проще, но, видимо, это он считает ниже своего достоинства. Фобосу очень не нравится, когда мы с Седриком вообще общаемся, он постоянно усматривает тут попытку лорда «подмазаться к новому руководству» или действительно пролезть в консорты, но как бы самому по себе. В Кондракаре их прежние взаимоотношения дали какую-то трещину, я не могу объяснить, в чем это выражается, но там отнюдь не та собачья преданность, которую Седрик всегда демонстрировал моему брату. Сперва он вообще был здорово на что-то обижен, но едва не оставшись вообще «без чуткого начальственного руководства», спешно раскаялся. Седрик предан моему брату всей душей, как и прежде, но теперь… пожалуй, я бы даже сказала, что скорее как друг, чем как слуга, если бы могла хоть в бреду предположить возможность наличия у Фобоса друзей!
- Чем больше я об этом думаю, тем яснее понимаю, что ни ты, ни твой брат тут вообще ни при чем. Седрик действительно просто не подумал об этом… Вспомнил обо мне только сейчас. В какой-то мере он – тот, которого я узнала и полюбила – действительно был убит Людмором, невольно освободившим Седрика от «проклятья» человечности. Кажется, он даже благодарен за это – для него БЫТЬ человеком, а не притворяться, оказалось тяжелейшим испытанием. Не знаю даже, пытался ли он действительно меня спасти или подставился просто в надежде, что все закончится… одно ведь другому не мешает, верно?
- Когда имеешь дело с Седриком… но ведь ты по-прежнему его любишь. Тот, как ты сказала, человек, никуда не делся, просто стал одной из граней его весьма разносторонней личности. Оруби, скажи… ты не смогла остаться в Кондракаре, потому что обвиняла во всем Оракула, верно. Из-за этого… проклятья? Он… он его не накладывал. Седрика не превращали в человека в качестве наказания, просто лишили способностей оборотня, но не его сущности.
- Ты же не хочешь сказать…
- Это я во всем виновата! Это меня у вас обоих есть право обвинять… проклятье! Я… я… когда погиб Фобос… ну, то есть, мы все решили, что он погиб, у меня совершенно снесло крышу. При всех я еще могла держать лицо, хоть чему-то в этом треклятом этикете научилась! Но я была в самой настоящей истерике. Обычно я не делаю секрета из своих чувств, но тогда… словно у каменной Ниомы, все просто застыло внутри – и даже слез нет. Помню прекрасно, как улыбалась, говорила чего-то, кажется, а сама даже не соображала. Не то, чтобы я на что-то надеялась. Знала, что брат меня ненавидит, то есть, конечно, думала, что знаю… но в тот момент я осознала, что осталась действительно одна. Ну не глупо ли! Рядом подруги, стольким ради меня рисковавшие, целый мир почитает меня, как богиню, а мне завыть хочется от пустоты, которая не в окружении, а внутри меня самой – словно кусок моей сущности оторвали и украли!
- Я понимаю. – тихо сказала Оруби.
- Так вот, когда Седрика решили выслать из Кондракара от греха подальше, как говорится, я предлагала ему вернуться в Меридиан. Фобоса больше нет, какой смысл продолжать вражду… что-то в этом роде я примерно и сказала. Я их обоих люблю и всегда любила, но неужели следовало просто позволить от себя избавиться, чтобы это продемонстрировать. Я, наверное, могла бы пожертвовать собой, все равно королева из меня – прямо скажем… Но миром жертвовать я права просто не имела, это же очевидно! А снова предавать девочек – тем более. Седрик… Седрик достаточно умен и циничен, чтобы ужиться и добиться благосклонности у любой власти, но, знаешь, что он мне ответил. Что он, быть может, и пресмыкающееся, но пресмыкаться предпочитает перед теми, кто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО заслуживает уважения. Я просто не понимала, как его на самом деле тогда обидела – его держали рядом с моим братом отнюдь не кнут и пряники, для него все случившееся было куда бОльшим ударом. Не подумала, что лишенное совести существо может служить кому-то и не за страх! Правильно меня Фобос дурой считает! Идиотизм – дело терпимое, с этим живут, но в сочетании с магическим потенциалом, способным бы зажигать и гасить звезды, если бы я умела толком его контролировать… Я и ляпнула что-то вроде «Если бы ты когда-нибудь понял, как это больно: кого-то любить!» 
Какое-то время Оруби потрясенно молчала.
- А сам Седрик…
- Он-то сразу, я думаю, понял, в чем дело. Говорит, - Элион воспроизвела ленивую улыбку змееоборотня и проворковала. – «Ты, солнышко, как обычно, хотела как лучше. Дар отличается от проклятья лишь тем, как с ним распорядились».
От станции до чудного утопающего в зелени загородного поместья девушкам пришлось четыре километра преодолевать быстрым шагом. Почти всю дорогу обе молчали, только увидев впереди высокий забор, Оруби, очнувшись от непонятных раздумий, тихо уточнила:
- А ведь ты всегда могла его заставить полюбить тебя.
- Я об этом даже не думала. Правда, не думала.

Элион
Сад просто потрясал воображение. То есть, потрясал бы, если не знать другой… садик для сравнения. Но даже Элион все это великолепие изрядно впечатлило. Не будучи излишне сведущей в ботанике, девочка сочла пышные заросли фантастических цветов орхидеями, в таком количестве выглядевшим не просто невероятно, а слегка даже жутковато. Цветы… такие разные. Бледные и хрупкие, словно выросшие в кромешной тьме, и яркие, сочные. Цветы большие и маленькие, цветущие кусты и одинокие венчики на тонких стеблях, цветы ползущие, вьющиеся, стелющиеся по земле, и цветы высокие, прямые, стройными свечками устремленные вверх, к почти невидимому за кронами небу. Цветы светлые и нежные и – хищные, с яркими лепестками, похожими на ядовитые щупальца. Оруби, практически на руках перетащившую спутницу через высокую стену и настороженно оглядывалась по сторонам. Цветы ее не тронули и не заинтересовали, Элион даже немного шокировало такое равнодушие. Или это ей, после знакомства с исчадьями экспериментов дорогого брата, теперь все растения и цветы будут казаться опасными… Окончательно растерялась юная королева, заметив перевивающиеся лианы, расцвеченные небольшими, похожими на лилии цветами. Черные лилии. Не просто темного бархатистого цвета, а по-настоящему – черные, с жутковатыми красно-фиолетовыми сердечками… А еще от цветов исходило… нечто странное. Словно за легким свежим ароматом цветов скрывался металлический привкус боли, крови и страха. Элион протянула слегка дрожащую руку, собираясь прикоснуться  к антрацитовому лепестку… Но резкий окрик по-японски остановил ее: хоть языка девочка и не знала, всегда каким-то образом понимала смысл сказанного. Одна из эмпатических способностей, наверное.
- Я не хотела ничего плохого…
- Вы американки? – по-английски уточнил мужчина… Среднестатический, ничем, с точки зрения европейца, не примечательный азиат с довольно усталым лицом. Что-то в нем показалось Элион смутно знакомым, но несколько отвлекал направленный прямо ей в лоб ствол пистолета. – проклятье, вы же совсем еще дети! Какой дьявол принес вас на «Черную Орхидею»?!
- Прошу прощения, сэр, мы вовсе не хотели ничего плохого…
- Как будто это будет иметь какое-то значение, - горько усмехнулся азиат. – мне жаль. Мне действительно жаль, но у меня нет выбора… я должен убить вас обеих.
«Убить вас обеих… убить вас обеих…»
Почему-то Элион не испугалась. Просто не поверила, наверное, что можно просто так вот убить двух совершенно не знакомых людей, к которым – абсолютно точно – не испытываешь никакой злобы. А в человеке ее точно не было.
- Послушайте, - вмешалась Оруби. Азиат коротко глянул в сторону второй незваной гостьи, однако направленный Элион в лоб ствол даже не дрогнул. – что за дикость Вы несете?! Мы вторглись на частные владения, согласна, это незаконно, но мы не сделали ничего! Вообще ничего! Вы охранник виллы?
- Нет. Я садовник. Незаконно… девушки, на этом отрезке земли действует свой собственный закон, несколько отличный от государственного. И по этому закону все, кто вторгается сюда, не получив приглашения, никогда отсюда не выйдут. Цветы, которые тебя так заинтересовали, девочка, выросли, постоянно удобряясь чьей-нибудь кровью. Дьявольские цветы… Возможно, из-за этого Ямато-сама любит их сильнее, чем все прочие цветы в этом саду.
- Далмар! – сообразив, кого ей сразу напомнил этот человек, воскликнула Элион. Далмар… королевский садовник в Меридиане человеком, конечно, не был.  Из полукровок с довольно слабой примесью крови «господ», и, как и все ему подобные, зеленолицый (хоть и без чешуек), весьма отдаленно напоминающий человека вообще и какого-то конкретного, в том числе и невольного азиатского коллегу в частности. Но они были… одинаковыми.
Садовник не отреагировал на возглас, наверное, сочтя его каким-то неизвестным ему американским словом. – Послушайте… прошу вас, на дворе двадцать первый век. Мы не успели здесь ничего ни увидеть, ни услышать, ни прикоснуться! Не можете же вы просто так вышибить мне мозги?!
«Тем более что удобрения из них будет определенно маловато…»
- Ошибаешься, могу. И делал это уже не раз. Правда, до сих пор виллу не пытались штурмовать дети… у меня ведь дочь совсем ненамного тебя младше. Но тем более, выбирая между ее жизнью и твоей… пойми меня правильно. Если бы все это грозило смертью только мне одному – я бы ни единому приказу Ямато подчиняться не стал!
- Дежа вю… - Элион нервно почесала лоб, соображая, как бы…
- Ты ведь мастер Ци, девочка, - негромко добавил садовник. – увы, твоя власть над энергией – признаюсь, я еще не встречал подобного сияния – сейчас ничем не может тебе помочь. Это проклятое место защищено и от подобного воздействия.
- Ямато колдун?
- Нет. Но на него работают сильные… как говорят но западе – маги.
Впрочем, если глава Якудза как-то сумел посадить на цепь ламию, что уж говорить о каких-то колдунах? «А вот теперь можно начинать бояться…» - подумала Элион, но страха все равно не было.
Дальнейшее окончательно уверило юную королеву в своей крайней тормознутости. После того, как она вообще поняла, что происходит, конечно – когда уже сидела в какой-то клумбе, опрокинутая молниеносной подсечкой Оруби, а сама базилиадка, в несколько секунд скрутив садовника, прижимала его коленом к земле, брезгливо разглядывая в руках трофейный пистолет. Мировоззрение Оруби было сродни меридианским северянам – оружие, действующее на расстоянии, она считала подлым и недостойным настоящего воина. Хотя… садовник не был воином. Просто человеком, у которого просто действительно не было выбора.
«Ошибаешься, могу. И делал это уже не раз»
Зато человек семь мрачных типов, появившихся неожиданно не только для Элион, но и сумев застать врасплох и Оруби тоже, определенно, воинами были…
- Ах, Дармо-сан, надеюсь, ты понимаешь, что если это окажутся журналитки, то я заставлю тебя собственноручно разрезать свое прелестное дитятко на кусочки и скормить амазонским росянкам? После этого мне уже нечем будет держать тебя на крючке, но почти любому работнику можно найти замену.
Мягкий голос произнес это на безукоризненном английском. Чуточку чересчур безукоризненном – живые люди на улицах и в магазинах так не изъясняются.
- Мы оценили, - ворчливо пробурчала Элион, под прицелами уже нескольких стволов неграциозно поднимаясь с клумбы. – что вы сказали это так, чтобы мы непременно поняли смысл. Ничего, если я не буду падать в обморок от ужаса, и так уже синяк… не на самом подходящем месте.
Ямато-сама, видимо, не привыкший к подобному тону, с любопытством склонив голову, уставился на девочку, как на диковинного зверька. Глава Якудза, которого свои же боялись даже больше врагов, оказался невысок, изящен, с красивым лицом и мягкой блестящей копной черных, как вороново крыло, волос длинной наверное, до середины спины, собранных в чуточку небрежный хвост. Добила Элион его одежда: традиционная для каких-то восточных единоборств белая рубашка типа кимоно и широкие штаны, наверное, ближе по крою к юбке-брюкам. Везет же ей по жизни на «великих и ужасных», больше напоминающих совершенных почти женственно-красивых андрогенов, чем жутких социопатов!  Наверное, поэтому у скромной со всеми посторонними девочки неожиданно прорезались «издержки внутренней культуры», как известно, существующие исключительно для тесного семейного круга. Слишком уж ее еще дома доняла эта манера строить из себя не то суперзвезду, не то пугало. Но Оруби, как обычно, все равно оказалась побойчее на язык. Возможно, оттого, что именно журналисткой она в какой-то мере и была.
- Небольшая честь для воина добиваться уважения пытками детей да угрозам из-за спины телохранителей! – так в максимально окультуренном варианте звучало бы то, что базилиадка выдала в варианте… некультурном. Перемежая знакомые Элион американские ругательства с каким-то неизвестным ей языком. Ямато-сама слегка переменился в лице. Нет, ни оскорбленным, ни стушевавшимся он не выглядел, скорее, несколько озадаченным и еще более заинтересованным.
- Позвольте мне взглянуть на Ваши глаза, милая.
- Что?
  Ямато шагнул вперед, заставив амбалов с ружьями почтительно расступиться, и попытался сдернуть с Оруби солнечные очки. Изящно уйдя от последующего удара. Что-то в его тигриной грации зацепило внимание Элион… Но в этот момент свет от отрытого зарослями кусочка неба заставил его собственные орехово-карие глаза мерцнуть золотым дном.
- Вы ведь с Базилиады, верно?

Элион
Достаточно скоро девочка и вовсе перестала что-либо различать в черном вихре, время от времени поблескивающем полосами острого металла в заблудившихся солнечных лучиках. Противники – стремительные, как злые кошки, при этом двигались мягко и практически бесшумно, Элион порой казалось, что схватка перенеслась в воздух, даже не касаясь аккуратно подстриженной травы на «арене», которой по всем законам логики уже следовало быть вытоптанной. А ситуация нравилась все меньше и меньше… Знакомая она была, неприятно знакомая, быть может, Оруби не столь… не такая мокрая курица, какой была Элион почти три года назад, да и правила чести у базилиадских воинов не те, что у колдунов, но все же ожидать от Ямато, поставившего на карту ВСЕ, какой-то щепетильности было бы наивно. Зачем Оруби вообще согласилась на этот дурацкий поединок?! Можно подумать, ей это нужно… Неужели только так можно добиться, чтобы глава Якудза всего лишь их выслушал?!
Погрузившись в размышления, Элион едва успела опомниться и отскочить, когда один из мечей серебристой рыбкой описал в воздухе дугу и вонзился в землю в сантиметре от ее ног. Телохранители Ямато разразились возгласами на японском – а ведь за время боя никто из них ни звука не проронил. Несколько секунд девочке понадобилось, чтобы заставить себя посмотреть на распавшийся клубок… И тут же об этом пожалела!
К стыду своему Элион с детства не переносила вида крови – не важно, своей или чьей-то еще. А Ямато и Оруби выглядели сейчас так, словно подверглись атаке стаи взбесившихся бритв! Все открытые участки кожи были покрыты множеством мелких кровоточащих порезов, белая рубашка девушки пестрела алыми разводами, на черной ткани кимоно ее противника этого не было видно, однако он должен был пострадать не меньше…
Не смотря на то, что меч остался именно в его руке.
Обезоруженная Оруби отбросила с лица пропитавшуюся кровью и потом челку и церемониально поклонилась. Лицо Ямато осталось непроницаемым, однако карие с золотым дном глаза на мгновение сверкнули такой оранжевой яростью, что Эля, моментально забыв о том, что планировала слегка отдохнуть в легком обмороке, бросилась вперед и встала между ними, испугавшись, что ее спутнице сейчас снесут почтительно склоненную голову.
- Вы и так уже победили! – с нажимом заметила девочка. Глава Якудза едва заметно скрипнул зубами и кивнул.
- Что же… можно сказать и так. Решили, что я стану добивать безоружного, юная леди?
- Вы вполне на такое способны.
- Способен. Если есть необходимость. Благодарю Вас за оказанную мне честь, Оруби-сан.
- Взаимно. Все в порядке, Элион, не беспокойся…
Ямато бережно вытащил из земли выбитый у противницы меч и молча передал его одному из охранников.
- Что же… Теперь вы обе – мои гостьи. Надеюсь, юная леди не будет против подождать немного в беседке, мне нужно привести себя в порядок, Оруби-сан, полагаю, это тоже не помешает.  Обсудим за чаем, что могло привести вас ко мне.
- Нет! – отстранив Элион, Оруби шагнула вперед. – Мы обсудим это сейчас! Мне наплевать на этого крысеныша Йоши, но если наши подруги погибнут, защищая его от ламии, в то время, как мне предложено наслаждаться офуро и чайными церемониями… Что вообще такого мог сделать этот мальчишка, чтобы…
- Пытался убить меня, - Ямато пожал плечами. – я и без помощи Бенисато справился бы с этими горе - наемниками, но она была приглашена как мой телохранитель на тот раут и вознамерилась разобраться с последним сумевшим выжить и сбежать до конца. Существовала малая вероятность, что капля ее яда, упавшая ему на плечо, не убьет Йоши, кроме того, это могло бы наделать шуму, поэтому я собирался послать кого-нибудь… подчистить, так сказать, последствия. Бенисато вызвалась сама. Необходимо время от времени спускать ее с привязи, чтобы она не чувствовала себя… несвободной.
- Она сказала, что оставит его, получив ваше дозволение.
- Исключено.
- Что такого знает или чем может угрожать такой крысеныш?! Любой воин счел бы недостойным об него мараться!
- Не стоит оскорблять крыс такими сравнениями, это мудрые достойные звери. Кроме того, Бенисато-сан змея, стало быть, мелкие паразиты для нее не противники, но… хм, добыча. Ничего такого. Не знает и не может угрожать. Не в этом дело…
- Я не понимаю, Ямато-сан!..
- Я – понимаю, - тихо сказала Элион, придерживая девушку за руку. – Господин Ямато построил свою власть на жестокости и беспощадности. Почти не сомневаюсь, что в свободное время он утонченный эстет, сочиняющий хокку и увлекающийся цветочными композициями, но для всего мира у него иное лицо. И если всплывет, что он пощадил кого-то, спустив провинность, его имидж даст трещину.
- Спустив незначительное оскорбление приглашаешь нанести большее, - стараясь не выдать некоторой озадаченности, склонил голову Ямато. Наверное, тоже держал в секрете свое поэтическое хобби. Хорошо хоть в Японии к этому несколько другое отношение и амплуа «великих и ужасных» не страдает из-за цветов и стихов. А то бы не избежать еще одной лекции о том, что Гитлер, помнится, был художником, Нерон – поэтом и так далее. Фобоса когда-то крайне возмутило ехидное заявление на тему «кто же будет бояться диктатора с такими интересами».
На какое-то время повисло молчание.
- Если вы согласитесь на еще один поединок, Ямато-сан, - наконец предложила Оруби. – я могла бы… выкупить жизнь Йоши таким образом.
- Неужели он что-то для вас значит?
- Нет. Но, как я уже говорила, мои друзья погибнут, защищая его, заслуживает он защиты или нет. Они… несколько иначе смотрят на мир.
- Что же заставляет вас считать их друзьями?
- Похоже, Вы не вполне понимаете, как можно кого бы то ни было считать друзьями. У Вас их нет и никогда не было.
- Я веду не тот образ жизни, чтобы ходить с кем-то в кино и на бейсбольные матчи или распродажи, - глава якудза улыбнулся уголками губ. – нет, у меня нет друзей.
- Ваш мир делится на врагов и слуг, - тихо произнесла Элион. То, к чему она никогда не смогла бы привыкнуть. И до сих пор не желала принимать на веру…
- Отчасти так. Что же, вы предлагаете мне дружбу, девушки? Как правило, меня просят совсем о другом.
Элион незаметно (как надеялась) наступила на ногу Оруби прежде, чем та ляпнула, что лучше уж пойдет в зоопарк и предложит дружбу неделю не кормленному леопарду, чем типу вроде Ямато. Но базилиадка проявила себя на диво сдержанно.
Глава клана шагнул к ней и взял за подбородок.
- Зачем ты ослабила удар, Оруби-сан? Ты подыграла мне в последний момент – разве я могу считать своей победой такое?!
Оглянувшись по сторонам, черноволосая амазонка убедилась, что ни охранников, ни садовника уже нет поблизости и только тогда ответила:
- Я не хотела убивать Вас, Ямато-сан.  И еще меньше хотела бы возглавлять ваш гадюшник. Но если бы я победила, не убив, это пошатнуло бы ваш авторитет в куда большей степени, чем милосердие к какому-то крысенышу, так что никто из присутствующих здесь не остался бы в живых.
- Мне наплевать, кто и что обо мне думает! Гораздо важнее, что я сам думаю о себе, - Ямато сжал ладонь на горле девушки. – Ну хорошо. Мияши! Я знаю, что ты где-то здесь!
Словно из-под земли появившийся молодой человек в стильном офисном костюме молча поклонился. На его лице сочетались азиатские и европейские черты: как это часто бывает, смешение кровей стало основой редкой привлекательности.
Ямато с несколько недовольным видом протянул ладонь, тоже так и не сказав ни слова, в которую Мияши понятливо вложил достаточно заурядный мобильник. Надо сказать, в руках у одетого в традиционный боевой наряд боса телефон смотрелся несколько неуместно, а уж смотрел Ямато на аппарат приметно как на расплющенную дохлую жабу в руках. Набрав номер, мужчина что-то коротко произнес по-японски, после чего с нескрываемой брезгливостью отшвырнул мобильник. Помощник, не выразив ни малейшего удивления, полез в кусты поднимать улетевший аппарат.
- Ну да, - в ответ на взгляды девушек усмехнулся Ямато. – хоть и считается, что японцы восприимчивее всех к новым технологиям, я никак не могу привыкнуть к этой мерзости. Обыкновенный-то телефон… отвлекает, так теперь их придумали повсюду с собой таскать. По сути дела, кем себя должна сейчас чувствовать Бенисато? Собачкой, которую дернули за поводок. Полезная штука для срочной связи, однако все постоянно норовят болтать какую-то ерунду: по крайней мере она воздержалась от всяких «а что» и «почему»! Я уже молчу про идиотский вопрос, который ВСЕГДА задают по мобильному «ты где?». Как будто я стал бы перед кем-то в этом отчитываться!
- Ямато-сама терпеть не может, когда его беспокоят, - рассматривая девушек сквозь припущенные по-девичьи пушистые ресницы пояснил Мияши. Ямато сердито сверкнул глазами в его сторону.
- Нашим гостьям это неинтересно. Проводи их, пожалуйста, и сразу возвращайся к своим обязанностям.
- Как вам будет угодно, Ямато-сама.
- Надеюсь, никого из вас не оскорбит, если этот клоун примется кокетничать. Вы обе как раз в его вкусе, но он вообще-то не навязчивый, - кажется, с ноткой мстительности заметил глава якудза. Мияши изобразил слегка обиженную гримаску. - А то последнее время, Ми-тян, девушки стали чересчур отвлекать тебя от работы!
Развернувшись, Ямато направился к каким-то постройкам в глубине сада. Стоило ему отдалиться, Мияши выпрямился, расправив плечи. Лакейски подобострастное выражение испарилось с его лица, даже черты обозначились жестче… А еще Элион наконец поняла, почему он предпочитал прятать глаза. Даже сквозь стильные слегка затемненные очки взгляд поражал холодностью жидкого азота.
Юная королева была готова к чему-то подобному. Собственно, как только увидела самого Ямато, тут же предположила, что «нечто подобное» непременно неподалеку и ошивается. А вот Оруби едва сдержала озадаченный кряк, жесткие пальцы воительницы, еще липкие от подсыхающей крови, почти в панике сжали ладонь Элион.
На оливково-смуглом лице черноволосого Мияши обжигали холодом ярко-голубые, как пламя очищенного от всех примесей газа, глаза.
- Что-то не так? – с лениво-уверенной улыбкой уточнил юноша. Наверное, привычный к тому, чтобы представительницы прекрасного пола теряли в его присутствии дар речи, оттого и списавший шок обеих гостий на свою неотразимость. – В таком случае прошу следовать за мной.
Когда он, отвесив галантный поклон, развернулся, Эля успела заметить небольшую татуировку на шее сбоку – уже знакомую после знакомства с ламией атакующую гадюку.
- Знаешь,  - хрипло пробормотала Оруби в самое ухо юной королеве. - когда Стражницы искали Камни Элементов, они побывали на острове, где встретили двойников близких людей… тех, по кому тосковали и все такое.
- Корнелия рассказывала мне. Я еще удивилась, что остров подсунул ей мою иллюзию, а не Калеба… Но они-то существуют на самом деле. Я, кажется, накаркала, заявив, что глава якудза мне будет как родной – кого-нибудь более похожего… Знаешь, в какой-то книге кто-то говорил, что порой возникает чувство, будто людей в мире на самом деле не больше, чем карт в колоде, тасующейся то так, то этак – и ради какой-то прихоти одни и те же сущности прячутся в разных телах. Лейла могла бы и предупредить нас…
- Надеюсь, ее шутка юмора про «обеих невесток сразу» заключалась НЕ В ЭТОМ ВОТ!

Корнелия
- Ирма, Хай Лин, вы будьте особенно внимательны, хоть наша сила и не может навредить этой бестии, вы вдвоем можете ее существенно замедлить. Все же ламии – рептилии, значит, должны быть холоднокровными, - Тарани слегка стушевалась и тихо добавила. – теоретически.
Корнелия с трудом сдержалась, чтобы не скрипнуть зубами. Ни в одном из их глупых приключений, ни в единой миссии не было такого привкуса безнадежности. Неужели остальные этого не понимают. Тара осторожничает, потому что она ВСЕГДА осторожничает, а остальные даже не чешутся. Привыкли считать себя главными героями чуть ли не сказки, с которыми по сценарию просто НЕ МОЖЕТ произойти ничего плохого!
А ведь до сих пор и сама Корнелия даже не задумывалась о том, что уходя в очередной поход, рано или поздно любая из них может и не вернуться. Что тогда? Раньше их жизнь продолжали бы астральные копии – хотя неизвестно, долго ли они продержались бы без оригиналов или вскоре «умерли» по естественным причинам: от пневмонии, остановки сердца, или угодив под грузовик… так, чтобы не вызвать подозрений внезапным исчезновением девчонки без следа. Интересно, как все было обставлено для близких людей Кассиди? Да и, если подумать, Нериссы… Теперь астральных копий у них больше нет.
Девушка коснулась песочных часов на своей подвеске. Маховик времени, привет Гермионе Грейнжер! Может быть, Тарани больше подошла бы подобная игрушка? Игрушка, позволяющая вернуться в то мгновение, из которого они уходили, но что он него толку, если НЕ ВОЗВРАЩАТЬСЯ?!
Скоро конец весны, экзамены, выпускной вечер, шаг во взрослую жизнь…
- Можешь на нас положиться! – приобнимая Ирму за плечи (для этого почти не выросшей  за три года девочке пришлось ощутимо привстать на цыпочки, поскольку ее лучшая подруга-то вымахала ощутимо по всем параметрам и выглядела старше своих шестнадцати) отсалютовала Хай Лин.
Нет, они не понимали. До сих пор ведь везло…
Корнелия честно полагала, что еще хуже ее настроение уже ничто не сделает – ровно до тех пор, пока в дом Рудольф, ставший со временем штаб-квартирой для Стражниц, не влетел, поймав их за мгновение до использования Клепсидры, господин королевский советник Меридиана собственной персоной и, панически выпучив глаза, не осведомился, не видели ли они Элион.
- Не понимаю я ваших министров, - процедила Корнелия сквозь зубы. Калеб совсем не изменился за эти три года, а она выросла и теперь даже в обыкновенном обличье была с ним почти одного роста. Оказывается, успев привыкнуть к Питеру, который был не просто высоким, а очень высоким… Но это взгляд глаза в глаза был очень… очень…
«Очень РАЗДРАЖАЕТ!» - с нажимом сказала себе девушка.
- Я бы такому типу, как ты, старую расческу не доверила, не то, что правительницу!
- Что случилось? – словно что-то прочитав по ее лицу, спросил Калеб.
- Что? Да тебе-то какая разница?! Нам точно не нужны няньки, хотя я почти уверена, Элион они нужны не больше!
Если рассказать ему об этой безумной затее… Безумной затее как раз в духе Калеба. Он же непременно увяжется вместе с ними. На заведомо обреченное дело непременно навяжется! Ну уж нет. Как бы Корнелия ни относилась к нему теперь, он УЖЕ обошелся ей слишком дорого, чтобы позволить так глупо погибнуть! Пусть он лучше оскорбиться сейчас и уберется отсюда подальше.
- В чем дело? – уже к Вилл обратился Калеб. – Что с ней?
- Ах, мы будем уже в третьем лице? Отлично! Девочки, скажите кто-нибудь господину советнику,  что со мной все просто отлично, а его королевы, как можно и видеть, здесь нет, так что не вижу причин и дальше созерцать его физиономию!
- Э… мне… Калеб, думаю, тебе действительно лучше уйти, - как самый проницательный человек в команде, решила поддержать Корнелию Тарани.
- Черта с два я уйду! У вас всех на лбу написано, что вы затеяли что-то серьезное…
- Что тебя не касается СОВЕРШЕННО! – чувствуя, что «платину сорвало» и ее уже откровенно несет, оборвала его Корнелия. - Выметайся, или…
- Простите, что прерываю ваше общение, - промурлыкал непонятно когда успевший появиться в дверях, прислонившись спиной к косяку и скрестив руки, Седрик. – но у меня небольшая просьба к Стражницам. Вернее даже не совсем просьба, поскольку, думаю, эта информация будет вам небезынтересна.
- Коротко и по существу, - рыкнула Корнелия.
- Ситуация сложилась таким образом, что я тоже на какое-то время потерял из виду нашу маленькую королеву…
«И теперь князь открутит тебе голову и будет абсолютно прав. А мы тут при чем?»
- Однако моя дорогая матушка была столь любезна сообщить, что не так давно Элион и Оруби обратились к ней с просьбой оставить в покое некого беглеца, причем не подразумевая покой вечный, который она, собственно, для него и планировала. Матушка ответила им, что отменить приговор может только глава Якудза, поэтому девушки отправились в Токио за амнистией для хорька, которого Вилл непонятно на какой помойке откопала!
- Как это ты умудрился потерять из виду и Элион и Оруби сразу? Третью где-то прячешь?
- Завидуйте молча, господин советник!
Корнелия незаметно попыталась нашарить в пределах досягаемости что-нибудь потяжелее. Верно истолковав ее взгляд, змееоборотень поспешно продолжил:
- Я уверен, что с ними не случится ничего плохого. Зная их… и по отдельности-то, не то что вдвоем… скорее тут можно побеспокоится за Якудза.
- Якудза, способный держать в подчинении вашу любезную матушку, дорогой лорд, вполне способен и сам о себе побеспокоится!
- Но уверен не на сто процентов, поэтому и хотел попросить Стражниц подбросить меня до Токио. Координаты я укажу точно – Элион по-прежнему носит браслет – но телепортация никогда не была моим коньком.
- Так какого гаана ты тут болтаешь?
- Как и требовали: кратко по существу!
- Да…
- ТИХО! – Корнелия закрыла глаза, тщетно пытаясь успокоиться и не прибить ни одного из присутствующих здесь болванов – благо оные в ассортименте! – В Японию сейчас отправляемся МЫ! Без лишних пассажиров: а то нашли себе меж атлантический авиалайнер! Обойдемся и без твоего браслета. А вы двое ждите здесь… нет, здесь не надо, а то потом дом после ваших разборок только на снос. Если вдруг что…
Прервал ее несколько излишне эмоциональную речь звонок мобильника. Корнелия поморщилась, озадаченно изучив определившийся совершенно незнакомый номер, но все-таки приняла вызов.
- Как хорошо, что ты не поменяла номер, - долетел из трубки как обычно несколько растерянный голос Элион. – хотя это просто чудо, что я вообще его вспомнила: на цифры и даты у меня полнейший склероз! Корнелия!
- Эли, что происходит? Ты откуда звонишь?
- У нас все в порядке. Вообще. Йоши убивать не будут… и еще господин Ямато сказал, что вы можете и не стирать ему память – пусть хоть на каждом углу орет свои «секреты». Так что не лезьте на рожон и не вздумайте наезжать на Лайму – сама она никого не тронет, но если предоставить повод… Все, пока, мы вернемся через пару часов, только вы сюда тоже не суйтесь – тут немного нервно относятся к незваным гостям. Целую!
- В чем там дело?!
- Все в порядке, - отключив телефон, повторила Корнелия. – Отбой воздушной тревоги.
- То есть как это? – переспросила Вилл. – То есть что?.. Как такое может быть?!
- Видимо, Эля, как все-таки в какой-то мере политический деятель, сочла наиболее разумным разрешать проблемы дипломатически, не привлекая без особой надобности тяжелую артиллерию. Чему я несказанно рада.
- Последнее время твоя подруга только и делает, что договаривается с тиранами, вежливо отфутболив нас всех подальше! – проворчала Ирма. – А Оруби тут при чем? Из нее дипломат, прямо скажем…
- Понятия не имею. Расспросим, когда вернуться, - Корнелия пожала плечами. Вилл продолжала ошарашено изучать отключенный телефон.
- Какая жалость, кажется, события не учли, кто тут главная героиня романа! – издевательски посочувствовал змееоборотень. – И на чью рыжую головку должны сыпаться все кирпичи, прыгать все коты и сваливаться все ключевые моменты!
Между пальцами рыжеволосой Хранительницы заплясала голубоватая молния.