ГЛАВА ПЕРВАЯ
Много лет назад.
Каждое общество имеет ту власть, которой заслуживает.

Сквозь густую сочно-глянцевую листву пробивались редкие лучики, леопардовыми пятнами ложащиеся на  покрытые темно-зеленым мхом кочки, густые заросли болотной травы и почти сливающуюся с этой зеленью ткань глухих серо-зеленых плащей, что делало облаченные в эти плащи фигуры невидимыми в переплетении светотеней. Собственно говоря, в этом глухом уголке их и видеть-то было некому, единственным живым существом поблизости оказалась обвившая одну из ветвей змейка, вырванная из полудремы этим вторжением. Змейка скользнула по фигурам в плащах равнодушным взглядом неподвижных глаз, сама оставшись невидимой в густой листве, и снова задремала.
- И о чем же вы хотели поговорить со мной, достопочтенный? - сухим, чуть скрипучим голосом осведомилась одна из фигур: та, что была повыше ростом и потоньше. Собеседник басовито хмыкнул.
- А о чем сейчас идут разговоры по всему королевству, достопочтенный? - явно передразнивая первого заговорившего, уточнил он.
- Не скажу, что особенно интересуюсь расхожими слухами, меня это не касается.
- Это касается ВСЕХ, Гаан бы вас побрал!.. Этот... мальчишка становится проблемой.
- На мой взгляд, принца все считали проблемой с самого его рождения. - скрипуче хохотнул высокий.
Между детьми недавно почившей правительницы было почти двадцать лет разницы: сыном она обзавелась, сама еще будучи совсем девчонкой, во времена правления еще своей матери (насчет весьма... торопливого брака наследницы престола тоже болтали много разного), сейчас принц был почти взрослым юношей, а его сестре и полугода не исполнилось, когда они лишились матери. Быть может, именно по молодости королева - вернее, тогда еще принцесса - относилась к мальчишке довольно-таки прохладно: случается такое с женщинами, вроде ребенок уже есть, а психологическая фаза материнства еще не наступила, по сути, во всех семьях первенцы - последняя, как говорят, кукла. В лучшем случае. Позже она, разумеется, сообразила, что что-то в отношениях с сыном не так, но исправить ничего не удалось: королева с горечью обнаружила, что шестилетнему принцу никто в жизни не нужен - и матушка в том числе. Уже тогда характер у мальчишки был тот еще! Детям в королевских семьях очень трудно не стать избалованными, но это-то как раз принца и минуло: все, что ему было нужно от окружающих, это чтобы его не трогали - зато уж нарушителю спокойствия доставалось по полной программе!
Чуть позже у принца обнаружился довольно сильный дар к магии Разрушения - о том случае очень не любили вспоминать - когда мальчишка, доведенный до вспышки ярости, случайно убил одного из своих учителей. Наставник по имени Геккон был на редкость неприятным типом, обожавшим поорать, за что и поплатился. Никто не сомневался, что это произошло ненамеренно, но вокруг принца моментально образовалось гораздо больше свободного пространства - слуги так просто от него шарахались! Впрочем, к помощи слуг он почти и не обращался, принц презрительно относился к простонародью, но еще большее презрение испытывал к аристократам, не способным сапоги без помощи лакеев надеть - несколько раз это становилось причиной крупных скандалов, поскольку мальчишка не стеснялся высказывать свое мнение вслух. Презрение вообще было едва ли не единственным, что принц испытывал, наверное, ко всему окружающему миру.
- Уж не знаю, сколько правоты в пророчестве, будто править Меридианом непременно должна женщина, но позиция Его Высочества вполне обоснована. Попытка возвести на трон малолетнюю наследницу вполне может обернуться гражданской войной, и не забудьте, его непременно поддержат северяне.
- Мидас, вы не хуже меня знаете, что в последнее время от имени королевы правил, по большей части, Совет Министров. Ее Величество была замечательной женщиной и прекрасным человеком, мы все искренне скорбим о ней...
- И не заинтересованы что-либо менять!
- Никто в этом не заинтересован, и вы в том числе, Мидас! Остаться в стороне не удастся никому.
Резон в словах был: кое-кто из министров уже слетел со своих кресел. За, так сказать, делишки, которые проворачивали уже много лет, но этого вежливо не замечали. Никто даже не ожидал, что принц, всегда казавшийся одиночкой по натуре, а последние несколько лет предпочитающий жить среди воинов Северного Ордена - окажется настолько политически активным. Неудивительно, что теперь Совет так переполошился!
- По-вашему, этот волчонок позволит вам и дальше королевскую казну со своим карманом путать, а, Мидас?
Волчонок. Да, пожалуй. Именно поэтому Мидас, прекрасно еще до начала разговора понимавший, куда клонит министр, не спешил во все это впутываться. Становиться на пути амбициозного принца он совсем не хотел: у мальчишки просто прекрасное чутье на угрозу и привычка нападать первым.
- Поговаривают, что со смертью королевы... не все чисто. Да и вообще...
Да и вообще, много чего "поговаривали". При дворе всегда находилось достаточно субъектов, не способных применить свои мозги для чего-то более сложного, чем пустые разговоры. Тем не менее, после рождения сына у королевы очень долго не было детей: первые лет пять она об этом даже не задумывалась, потом начала беспокоится, а к сорока годам это беспокойство переросло в отчаяние. Рождение принцессы стало поистине даром Судьбы - только королевский консорт не дожил до него, скончавшись за полгода до рождения долгожданной дочери. А королева прожила всего на год дольше, хоть и была гораздо моложе супруга.
Все это ничего бы не значило, но теперь, когда принц продемонстрировал свою волчью хватку, пошли неизбежные разговоры. Как-то сразу бросилось в глаза, что за последние десять лет погибли практически все женщины, связанные даже самым отдаленным родством с королевской семьей. Поодиночке эти смерти выглядели вполне естественными и ни у кого не вызывали подозрений, теперь же сквозняк слухов сложил их в единую цепочку.
- Есть у всей этой болтовни основание, или нет - не важно. Совет предпочел бы видеть на троне принцессу. А простонародье верит в легенду, благословляющую именно КОРОЛЕВ, так что это устроило бы всех.
- Кроме принца.
- Он заявляет, что не претендует на трон, но собирается взять на себя роль регента. Можно ли этому верить, мне не интересно.
- Зарезервировали роль для себя, господин министр? Вас, безусловно, не волнует ни пророчество, ни слухи вокруг всех этих несчастных случаях, ни то, что принц - темный маг. Только то, что он способен перекрыть кислород Совету Министров, если вообще не разогнать ваш крысятник. Народу, прямо говоря, однофигенно, на кого пахать - вы это не хуже меня знаете. О себе могу сказать то же самое, мне БЕЗРАЗЛИЧНО, кто будет на троне.
- Совет мог бы отблагодарить вас за помощь, если вы понимаете.
Казначею Мидасу действительно было все равно. Связываться с принцем чревато. С Советом, все еще имеющим обширное влияние - тем более. И ставить, вероятнее всего, придется на министров - если действительно не удастся остаться в стороне.
- Я подумаю, чем мог бы вам помочь, - уклончиво ответил он.
Дремлющая на ветке змея проводила казначея, задержавшегося чуть дольше министра, неподвижным взглядом, в котором неожиданно мелькнула откровенная насмешка.
"Идиоты!"

Много лет назад

«- Ну, выпить-то ему есть с кем, - сказала Мунька. – Одна из наших рассказывала мне, что недавно он обзавелся королевским другом.
- Кем?
- Королевским другом, говорю.
- У таких могущественных правителей друзей не бывает.
- Бывают, - сказала Мунька. – Из бывших подхалимов.
- Ну, разве что…»
Леонид Кудрявцев
Седрик растянулся на траве, щурясь на клонящееся к закату, на все еще высокое и яркое солнце. Детально анализировать сейчас разговор министра и казначея не хотелось, стоило сперва хотя бы придти в норму после метаморфоз сознания. Крайне глупо и наивно полагать, будто можно меняться внешне, оставаясь неизменным внутренне... то есть, в случае примитивной магии личин это вполне возможно, но чары личины очень легко распознает любой, кто имеет хоть отдаленное представление о магии. Кого угодно НАСТОЯЩИЕ превращения в скором времени свели бы с ума, однако сознание природного оборотня изначально обладало достаточной гибкостью: хотя бы потому, что никогда не становилось в полной мере человеческим или в полной мере звериным, а только склонялось то к одному, то к другому.
Порой довольно близко.
Хотя довольно безграмотно было называть пресмыкающееся "зверем". Но так уж повелось, даже когда речь шла о птицеоборотнях, не к ночи они будь помянуты, а ко дню! Поморщившись, Седрик перевел мысли на другую тему.
С главой Совета Министров принц серьезно повздорил на одном из последних собраний - по чистой своей вредности душевной, разумеется. Министр, обладающий всеми типичными замашками самозабвенного "слуги народа" пытался провести какой-то очередной законопроект, эффект которого должен был заключаться в реставрации квартала, на данный момент служащего пристанищем так называемых "отбросов общества" и асоциальных личностей, дабы на освободившейся территории построить усадьбу для кого-то из многочисленных министровых родственников.
- Кварталы с окраин нельзя сносить, иначе из гнусные обитатели расселяться по всему городу, - вполне резонно возразил на все это принц. И туманно добавил. - Моделью любого общества может послужить обыкновенная лужа: вся грязь либо на дно оседает, либо, наоборот, на самый верх поднимается, а посередине - относительно чистая вода, так что лучше лишний раз не баламутить.
- Послушайте, принц...
- Князь, - мягкий тон явно свидетельствовал о том, что Фобос начинает раздражаться: он не любил, когда его называли "принцем" или "вашим высочеством", правда, только Седрик знал причину. Статус принца становится крайне оскорбительным, когда не имеешь перспектив стать королем. Остальные же, не вдаваясь в психологию, сочли это очередным проявлением весьма затрудненного характера. - все ваши законопроекты, господин министр, бюрократическое графоманство. Чем сочинять все новые и новые законы, не лучше ли бросить силы на то, чтобы уже существующим следовали не только на бумаге!
- И, тем не менее, послушайте! У вас нет права...
- У меня есть право НА ВСЕ, господин министр! - отрезал принц. - по крайней мере, пока сестренка не станет совершеннолетней.
Господин министр, не меньше планов связывающий с тем, что нет ничего более постоянного, чем временное, - и не намеревавшийся эти планы уступать принцу - проглотил заявление, не скрипнув зубами, но обиду затаил и начал активную подковерную возню. А "под ковром" Совет пока был практически всесильным.
Князь Фобос не считал министров серьезным политическим противником. Если у князя вообще и были недостатки, по мнению Седрика (которое, понятное дело, последний предпочитал держать при себе), то как раз в склонности недооценивать вероятного противника и методы, отличные от собственных.
Комплекс неполноценности, перетекающий в манию величия...
Безусловно, Совет был крысятником, расплодившимся из-за излишней сердобольности покойной королевы. И конечно, этих крыс мало что интересовало, кроме грызни вокруг кормушки. Однако, при всех своих внутренних распрях, против внешнего противника, которым моментально стал принц, крысы держались очень сплочено. Совет умел подкупить, шантажировать, использовать круговую поруку и влиять на события относительно незаметно и бескровно - а принц этого не понимал. Фобос с детства был убежденным одиночкой, признающим в жизни только одно право - право превосходящей силы, а все попытки договориться по-хорошему воспринимал, чуть ли не личным оскорблением. Среди северян в Ордене, где ценились как раз такие качества, это помогло ему завоевать авторитет, но здесь...
Не годиться волку возиться с крысами в их подковерной стихии. Несолидно, да и не приспособлены волки для этого, что уж говорить. А вот змейка - совсем другое дело.
Уж в плане интриганства, пожалуй, только у змеи и был шанс переиграть крысюков на их же поле.

Еще более давно. Северные земли
Сентиментальность для цинизма – все равно, что выходной день в банке.
Оскар Уальд

Снегопад зачаровывал. Гипнотизировал. Можно было смотреть на него вечно, такое просто не способно было надоесть. Небо, равнина, далекие горы - все терялось в серебристо-белой пелене, глубже переходящей в синеву, а после и в бархатную черноту. В это время года на Северных землях всегда была ночь, а во время короткого торопливого лета, наоборот, солнце даже не опускалось за горизонт, наматывая бесконечные круги по небу. На Северных землях Фобос был впервые в жизни, вместе с родителями, когда они наносили визит рыцарям Снежного Ордена. Большинство обитателей Меридиана были, как уже упоминалось рептилиями, поэтому могли жить, не впадая в спячку, только в самых теплых широтах мира. Север же был почти необитаем. Обосновавшийся за горным хребтом в заснеженной долине Орден был основан много поколений назад пришельцами из какого-то другого мира, куда больше коренных меридианцев похожими на людей, но все же не совсем людьми. У Северных рыцарей, как их здесь прозвали, была очень плотная морозоустойчивая кожа голубоватого оттенка и белые волосы. Никаких дурацких щупалец и чешуи!
Северяне были довольно-таки агрессивной расой, их знакомство с обитающими южнее коренными жителями когда-то началось с грабительских набегов. Должно быть, в их родном мире заснеженные просторы были гораздо более густо населены приспособленными к холоду животными, а на меридианском севере вообще ничего не обитало, в этом мире не было теплокровных животных, способных выдержать суровый климат, так что единственными представителями фауны на Севере были шерстистые полярные носороги, которых рыцари притащили с собой с исторической родины и использовали, как ездовых животных. Еду же приходилось добывать на юге – первоначально путем грабежей, потом, после того, как тогдашняя королева как-то сумела с ними договориться, товарообмена.
Фобосу не просто нравилось на северных землях, он был поражен красотой заснеженных равнин и острых, похожих на огромные бриллианты ледяных скал, пронзающих невероятно ясное фиолетово-черное небо с узором из звездной россыпи, иногда озаряемое холодными переливами Северного сияния. Хоть принц и был еще ребенком, его редко можно было потрясти чем-то до глубины души, тем более, потрясти красотой. Принятые в Ордене порядки: жесткие и суровые, как сам север, тоже понравились ему куда больше, чем принятый в родном городе бардак.
- Сколько можно стоять у окна? Ты простудишься.
На плечи легли мягкие чересчур сладко пахнущие цветами сирени руки. Фобос досадливо поморщился. Чем старше он становился, тем сильнее допекало матушкино непрошеное доброжелательство, словно она нарочно над ним издевалась! «Что же, по крайней мере, от этой заразы - нянюшки Галгейты мне предоставлена передышка». Снегопад действовал умиротворяюще, поэтому принц не стал брезгливо передергивать плечами с требованием оставить его в покое.
- Красиво, - неохотно отворачиваясь от окна, тихо сказал он. - почему ты мне не говорила, что Северные земли так прекрасны? Почему вы не брали меня с собой раньше?
И, вглядевшись в изумленное лицо королевы, сам внезапно понял - почему. Матушка не видела того, что видел он. Она и не думала скрывать этот похожий на сказку мир, просто совершенно иначе его воспринимала. Королеве здесь было темно, холодно, неуютно и тоскливо, она со своими яркими нарядами, солнечными глазами, волосами цвета шоколада и совершенно неуместными слащавыми цветочными духами - казалась оторванным, заблудившимся кусочком теплых краев в этом сердце снегопада. Фобос внезапно подумал, что сам он превосходно вписывается в картину здешнего холодного спокойствия - с его-то слегка серебристыми пепельными волосами и холодными светло-серыми глазами. Говорят, во внешности людей зашифрована их суть…Принц понятия не имел, так ли это, но, пожалуй, впервые в жизни он чувствовал гармонию между внутренним своим миром и окружающим. Исчезла его обычная раздражительность, успевшая стать почти неотъемлемой чертой характера. И воздух с ледника, не отравленный привычной вонью с болот, казался потрясающе чистым и свежим…
- Пожалуйста, закрой окно, - плотнее закутываясь в накидку, попросила королева. Ну конечно, она ведь даже в сезон зимних дождей – снега в королевстве и не бывало – как-то умудрялась мерзнуть! А Северные рыцари придерживались правила, что топить следует только на кухне и в кузницах, а обитатели жилых помещений, будь они хоть трижды почетные гости из правящей этим миром династии – перебьются. Северян можно было понять – дрова в этих землях не произрастали ни под каким видом, даже на столь экономное потребление их приходилось доставлять из-за Южных гор (которые обитающие по другую сторону меридианцы логично называли Северными).
Принц почему-то чувствовал холод, только если дул ветер, а в безветренную погоду прекрасно себя чувствовал даже при температуре ниже абсолютного нуля, куда хуже перенося жару.
Еще раз разочарованно вздохнув, Фобос захлопнул ставни. Удивление королевы переросло в недоумение - обычно вбить в голову ее сыну, что на свете живет кто-то, кроме себя любимого, можно было разве что тараном, а проявлять строгость она так и не научилась, предоставив эту честь Галгейте. Да принц и гувернантку слушался, в лучшем случае, через два раза на третий, не говоря уж о спускающей что угодно матушке - он всегда был уверен, что человек, позволяющий в грош себя не ставить, никакого другого отношения и не заслуживает.
Вскоре снегопад закончился, бархатное сине-фиолетовое небо очистилось. Снежная пустыня в свете мелких и острых звездочек отсвечивала синью, темные громады далеких гор, похожих на неровный оскал выбитого стекла, слегка серебрились на границе, где иссиня-черное небо соприкасалось с иссиня-белой землей.
Наверное, Фобос слегка отключился от реальности, поэтому едва успел отскочить в сторону, когда в неприятной близости промчался шерстистый полярный носорог, окативший принца волной снега, глубокого и легкого после недавнего снегопада.
- А ты чего, заснул?! - рявкнул кто-то прямо над ухом его крайне возмущенного высочества.
Зашипев от ярости, принц резко развернулся и увидел паренька из Северных рыцарей всего года на три-четыре старше себя. Как и у всех северян, у подростка было грубо вылепленное лицо с крупными чертами, голубая жесткая кожа и светлые прямые волосы.
- Еще раз так подкрадешься, болван, самого превращу в носорога и обоих на живодерню отправлю!
Парень хмыкнул.
- Ваша хваленая магия - оружие трусов, действующее на расстоянии и не подвергающее никакому риску атакующего! Неудивительно, что в вашем королевстве всем бабы заправляют!
Фобос едва не задохнулся от гнева, юный рыцарь (хотя, наверное, еще и в рыцари-то не посвященный!) затронул тему, всегда будящую в принце желание кого-нибудь прикончить. Однако после случая с погибшим Гектором, принц научился держать свою ярость под достаточным контролем, чтобы окружающие хотя бы не умирали в буквальном смысле от ужаса.
- Я и без магии могу преподать тебе урок хороших манер!
Подросток смерил скептическим взглядом невысокого хрупкого мальчика с тонкими чертами лица и мягкими волосами, уложенными в скорее женскую, нежели мужскую прическу. Конечно, Фобос мог заставить его ощутить тревогу или даже непонятно чем вызванный ужас, но раз уж сам сказал «без магии»…
- Да ты тренировочный меч даже не поднимешь! - косясь на словно из фарфора изваянные кисти рук принца с узкими запястьями и длинными тонкими пальцами, сообщил парень. Фобос улыбнулся.
- Тренировочный? - насмешливо переспросил он. - Ты так серьезно настроен, рыцарь?
-Не уверен, что Магистру по душе придется, если я испорчу дипломатические отношения Ордена с королевой, покалечив ее сыночка.
Фобос представил, какую искреннюю благодарность испытали бы матушкины верноподданные, а особенно придворная челядь, и рассмеялся.
- Боишься трепки, вояка?
Наглец скрипнул зубами и помотал головой.
- Тогда бой будет настоящим. По вашим обычаям, я о них читал. Я, конечно, не имею здесь статуса, но ведь и ты не посвящен еще в рыцари, я прав?
Парень недовольно поморщился и кивнул.
Правила поединков была довольно простыми, до такой степени, что их, считай, вообще не было. Фобос читал о быте северян и недавно наблюдал за несколькими поединками – увлекательным и по-своему очень красивым действом, так что мог трезво оценивать свои шансы. Северяне ставили целиком на физическую силу, однако в правилах не было этого условия.
- Ты всерьез намерен…- меч, выбранный принцем, вызвал очередную скептическую ухмылку. Но большинство модных здесь двурушников Фобос действительно даже в руке бы не удержал. - Да он же сломается от первого же удара!
- Ты сперва нанеси этот удар, тогда и поговорим! - презрительно скривился мальчик, взвешивая больше похожее на изящную рапиру оружие в ладони и привыкая к рукояти. Не смотря на свою непозволительную дерзость, этот наглец вызывал неожиданную симпатию. Очень многие на его месте в бою сосредоточились бы на том, чтобы не слишком изувечить отпрыска королевской фамилии, но решительный вид этого не вызывал сомнений в том, что он вознамерился безжалостно разделаться с противником, наплевав и на дипломатические отношения и возможные неприятности.
Наглец яростно атаковал, первое время Фобосу приходилось отступать шаг за шагом, почти позволив прижать себя к краю арены, принцу потребовалось какое-то время, чтобы приспособиться к мешающему зрению легкому пару, в который превращалось собственное дыхание, однако один из увесистых ударов он принял на рукоять своего меча и, используя инерцию тела противника, развернул его в сторону. Будь у принца сейчас кинжал - проще простого сейчас было бы вогнать его противнику под ребра, но пришлось ограничиться ударом кулаком. Рука заболела - под жесткой шкурой северян словно был слой литой резины! Фобос скрипнул зубами, но не остановился на достигнутом и не слишком сильным по здешним меркам ударом предплечья по бычьей шее помог пошатнувшемуся противнику окончательно потерять равновесие, вынудив его согнуться и опереться руками на промерзшую землю, открыв спину.
- Ты был прав, мой меч сломался, - признал принц, прижимая к шее наглеца обломок где-то с кинжал длинной. - но, чтобы сейчас тебя прикончить, мне и портняжной иголки хватит! Ты станешь неплохим воином, парень, но строить технику лишь на физической силе неосмотрительно - обязательно нарвешься на противника, восполняющего недостаток силы хитростью и даже коварством.
На этом пришлось сворачиваться, поскольку на арене появилось новое действующее лицо. Королева решительным шагом пресекла двор и неожиданно влепила сыну пощечину.
- Что же ты вытворяешь?! - плачущим голосом воскликнула она. - Да что же это такое? Ну за что мне такое наказание?
- А в чем дело? - удивленно спросил, поднимаясь на ноги, наглец.
- У нас не приняты поединки, - со вздохом объяснил Фобос. - в них недостаточно эстетики. Издержки матриархата, знаешь ли.
- Чего-чего?
- Это, как ты изящно выразился, когда бабы всем заправляют. Кровь проливать не принято, зато вместо этого льются сопли!
Королева полу прикрыла рукой лицо и тихо всхлипнула.
- Матушка, ну простите! По здешним меркам не произошло буквально ничего особенного! Ты же сама мне говорила, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
- Это была битва на настоящем, а не тренировочном оружии, - снова всхлипнула в ладонь королева. - По здешним так пришедшимся тебе по душе обычаям он ведется до смерти одного из противников!
- Это правда? - принц бросил на наглеца удивленный взгляд. - ты не сказал мне.
- Я думал, вы знаете, - почему-то переходя на «вы» признался тот. - моя жизнь теперь принадлежит вам, господин, если вы меня не убьете, я обязан посвятить ее теперь служению вам.
Он опустился на одно колено и положил на землю перед собой свой меч. Фобос удивленно моргнул и улыбнулся, сперва недоверчиво, потом уже в полную силу. Королева с ошеломленным, почти испуганным выражением смотрела на сына, к лицу которого еще в самом нежном детстве словно приклеилось брезгливо-надменное выражение, сквозь которое обычно скупо проступали все остальные эмоции. Сейчас же глаза принца сияли, хотя их бледно-серому цвету сияние и давалось с трудом, фарфоровая кожа слегка разрумянилась и… оказывается, она никогда не видела, чтобы он улыбался, а не просто ехидно кривил губы.
А еще она поняла, что, если не заберет его отсюда сейчас, то уже никогда этого не сделает, стоило в сознании Фобоса сформироваться какому-нибудь «хочу» - все! Хоть трава не расти, а мир изволь крутиться, подчиняясь исключительно центробежной силе его эгоизма!
-Пойдем. Нам пора домой.
- Домо-о-ой?
Обратно к грязи, жаре и вони с болот? К жизни среди тупых ящериц? К слюнявому либерализму нравов? Фобос едва не застонал от разочарования, но, если сейчас упереться, королева опять начнет плакать, а ему было неприятно и слегка противно, корда она прибегала к этому «последнему аргументу». Правда, когда матушка положила руки ему на плечи, мальчик дернулся и рыкнул сквозь зубы, заставив ее с испугом отпрянуть.
- Ничего. Я, кажется, плечо вывихнул… больно…Ну и шкура у этих рыцарей! Ладно, матушка, как скажете…Только я заберу свой рисунок, я оставил его на смотровой башне.
- Я принесу, - поднимаясь с колен, предложил юный Северный рыцарь. Принц с благодарной улыбкой кивнул.
- Кстати, вояка, зовут-то тебя как?
- Хант, мой господин. Хантер Фрост.

Много лет назад
Что ж. Я достиг той ступени карьеры, когда вынужден производить должное впечатление как могуществом, так и злобностью.
Диана Уин Джонс «Шагающий замок»
Черные крылья на несколько мгновений заслонили небо, заставив Седрика внутренне сжаться. Как юный змеелюд ни старался, искоренить в себе страх перед огромными крылатыми тенями, пикирующими с небес, не удавалось. Даже когда умом Седрик понимал, что боятся нечего.
Крылатый конь – антрацитово-черный, не считая белой «звездочки» на лбу – тем временем сложил крылья и замер на фоне предзакатного неба изящным изваянием. Продолжением скульптуры казался и всадник: юноша лет семнадцати с тонкими чертами сужающегося к подбородку лица – женщинам королевской фамилии эти характерные черты придавали хрупкую миловидность, но у принца выглядели резкими и острыми. Пепельные волосы казались серебряными и шикарной гривой обрамляли это немного эльфийское лицо. Впрочем, эльфов Седрик в жизни своей не видел, а только читал о них, но всегда представлял похожими на правящую династию Меридиана. Правда, таких серебряных волос и серебряных глаз у родителей и родни принца не было, хоть «эльфийские» свои черты он унаследовал от матери, но у покойной королевы волосы были цвета темного дерева, а глаза – карие с золотым дном, а отец…  вспомнить внешность супруга правительницы, хоть тот прожил всего на полгода меньше нее, у Седрика получилось не сразу, не смотря на весьма неплохую зрительную память, - тот был скорее бесцветным, нежели блондином. И отца своего принц не напоминал вообще ни в чем.
Пока он соображал, Фобос соскочил с крылатого коня и с требовательно-вопросительным выражением уставился на Седрика.
- Министр встречался с казначеем. Тот, кажется, хочет остаться в стороне, но… кажется, в конечном счете он поставит на Совет, господин.
Не похоже было, что принца это хоть сколь-нибудь удивило или расстроило, если казначей готов был поставить на Совет, с точки зрения Фобоса говорило лишь «Тем хуже для казначея».
- Это все?
- Не совсем… - на пару мгновений Седрик замялся. – думаю, с них станется организовать покушение, мой господин, но вам не о чем беспокоиться.
- У меня в мыслях нет беспокоится Седрик, - уголок губы принца дрогнул в едва заметной улыбке. – из-за покушений – тем более. При королевском дворе они скорее норма, и, ты прекрасно знаешь, как меня все «любят».
«Любят» - не то слово! Принца подавляющее большинство дворцового придворья прямо-таки «обожали» и, насколько Седрик знал, еще до его появления при дворе, на совсем еще юного Фобоса было совершено не меньше двух покушений. А после – не было, без ложной скромности – в основном, благодаря его стараниям, предотвращающим заговоры «на корню». 
- Как бы то ни было, министры чересчур заигрались, - уже с обычной холодной серьезностью задумчиво произнес принц. – они надоели мне.
- Господин, не стоит действовать чересчур резко, это может вызвать разговоры…
- Разговоры, разговоры… Этой фрейлине давно пора вырвать язык – ей самой это пойдет только на пользу! Можешь мне поверить, после пары-тройки показательных наказаний заткнуться все!
- Но никто не одобрит…
- Мне это безразлично, Седрик!

Много лет назад
Головная боль вгрызалась в виски все глубже и глубже, словно сдавливая невидимый обруч. Сумасшедший дом! Просто безумие… королевский дворец гудел, как огромный улей, все пчелы которого разом спятили… кому только из достопочтенных предков пришла в голову «светлая» мысль жить во дворце посреди города, который прежде всего является административным центром королевства и состоит по большей части из офисов?! Придется позаботиться о том, чтобы как можно скорее перенести резиденцию в местечко поспокойнее, чтобы никакая сволочь без дела не отвлекала! Вот только…
Фобос поморщился. Вот только не дадут ему в такое время, как сейчас, задумываться об обеспечении личного комфорта. Даже при том, что во дворце ничем серьезно заниматься невозможно, первоочередных проблем накопилось такое количество, что эта оттеснялась глубоко на задворки. Смерть королевы делала принца – единственного близкого родственника малолетней наследницы – регентом и временным правителем, однако каким-никаким родством с королевской семьей мог похвастаться практически любой чистокровный аристократ Королевства, многие из которых, что и говорить, считали себя куда более достойными регентства, чем, мягко говоря, не пользующийся популярностью и народной любовью королевский первенец. Власть многих аристократов в их вотчинах на окраине королевства была практически абсолютной, а подчинение короне – чисто символическим. Многие из них вообще считались свободными и суверенными, только в случае эпидемии, неурожая или еще какой-нибудь напасти в истерике бежали к королеве с заявлением: мы де Ваши верные подданные, извольте о нас заботиться! – потрясая в подтверждение вассальным договором с какой-нибудь из королевских прабабок от мохнато-затертого года. Правда, казначей тоже, не будь дурак, с самого этого года им и выставит счет за уклонение от налогов, да еще проценты сверху накрутит! Вернее, именно так все и было, пока сперва бабушка, а потом и матушка правили Меридианом. Теперь же обеспечены массовые мятежи на окраинах, которые, возможно, как следствие, развалят Королевство на множество мелких княжеств. Принц нахмурился. Издать закон, ограничивающий власть таких удельных аристократов он мог хоть сейчас, но разве кто-то потрудится его выполнять? В каждом владении есть послушная только хозяину земель личная дружина, если аристократы решат на время объединить усилия против общего врага в лице Фобоса, королевской гвардии не удастся даже ненадолго задержать наступление… потом, конечно, союзнички с удовольствием вцепятся в глотки уже друг другу, но его это вряд ли будет волновать!
Сама по себе королевская гвардия тоже представляла собой нечто крайне плачевное. Сыночки, племянники и внуки министров, ее составляющие, только и умели, что носить по заказу сшитые мундиры, да лебезить перед королевой! Впрочем, а чего было ждать от подчиненных дражайшего батюшки, светлая ему память? Каков поп, таков и приход… По части ношения дорогих нарядов и умения подмазываться к Ее Величеству принцу-консорту поистине не было равных!
«Если б он еще работал, не было б ему цены…» - припомнил Фобос строчки из какого-то детского стишка. Да, задачка…
- Хантер Фрост из Северного Ордена по вашему приглашению, Ваше Высочество.
- Перестаньте называть меня «высочеством», - привычно огрызнулся принц. – впустите.
Своего вассала, ставшего таковым по недоразумению еще в детстве, Фобос не видел уже года три-четыре. Хантер Фрост был всего на пару лет старше самого принца, но на севере взрослели быстро. Семнадцатилетнего Фобоса все еще считали трудным подростком, Хантер же считался взрослым лет с четырнадцати-пятнадцати, когда и прошел посвящение в рыцари Ордена. Росту в северянине было поменьше, что с лихвой компенсировалось шириной плеч и горой мускулов. Грубовато обточенное лицо с очень крупными чертами, уже начинающая приобретать синеватый оттенок жесткая кожа, по меньшей мере трижды сломанный и кривовато сросшийся нос с горбинкой, грива жестких соломенных волос, заплетенных в косу, но, видимо, перед началом долгой верховой поездки из Ордена в столицу по приглашению принца.
«Поездки, после которой он мог бы потрудиться вымыться и переодеться прежде, чем вваливаться сюда!» - раздраженно подумалось Фобосу.
- Спасибо, что приехал, Хантер.
- Честь для меня, мастер… - вытянувшись в струнку начал было северянин, но принц поморщился и жестом попросил его замолчать.
- Присаживайся.
Кресло жалобно хрюкнуло под весом вояки.
- Слушай меня внимательно, Фрост. К сожалению, прежний командующий королевской гвардией не интересовался ничем, кроме своих небольших, но весьма дорогостоящих слабостей, в данный момент подчиняющаяся непосредственно короне армия находится в весьма плачевном состоянии. Мне понадобится помощь квалифицированного воина, чтобы исправить положение.
- Но Вы сам…
- Хантер, - принц чуть насмешливо прищурился. – посмотри на меня. Что ты видишь?
Северянин замялся. Он на своей дубленой шкурке знал, чего стоит принц на поле боя, однако глядя на худощавого до хрупкости сереброволосого юношу с тонким лицом и громадными лемурьими глазами…
- Я не воин, дорогой мой Хантер, - пошевелив длинными тонкими, как у музыканта, пальцами, проговорил Фобос. – Мастер Нордан неплохо обучил меня махать мечом, но я – не воин. По сути своей. Уже полгода, как армия обезглавлена.
- Поэтому, Хантер, я позвал тебя. Предупреждаю сразу, действовать тебе придется в атмосфере всеобщей ненависти и презрения: ты северный варвар, чужак и ты – мой вассал, а меня тут не все любят.
Правильнее, наверное, было бы сказать «все не любят»… Впрочем, одним из достоинств Фроста было как раз неумение заморачиваться тонкостями – варвару наплевать было, как и кто к нему относится. Но вполне могла возникнуть другая проблема.
- И еще, ты, безусловно, привык к тому, что в детстве видел в Ордене. Здесь все будет иначе. Основной состав, с которым предстоит иметь дело – сборище бездельников и неженок.  Я планирую постепенно заменить их на более надежных воинов, но это, разумеется, не за один день. И, возможно, даже не за один год, - добавил принц, припомнив, что с пониманием образных выражений у северянина не очень – «не за один день» он вполне мог воспринять как «за два»!
- Я… ознакомился с текущим состоянием дел, - наморщив низковатый лоб над выступающими надбровными дугами, признался северянин. – уж простите, мастер, я по-дипломатишному говорить не умею…
Там и напрашивались слова самые недипломатичные, так что Фобосу пришлось отдать должное невиданной тактичности Хантера.
- Но в ближайшее время эта армия ни на йотуна не годится. А учитывая, как жарковато у вас в столице становится, армия тут нужна не через какое-то время, а сейчас. Мастер.
- Приструнить аристократов я сумею и без вас. Не спрашивай меня, как, просто постарайся принять командование как можно оперативнее и сосредоточить усилия на поддержании порядка в столице и окрестностях. Свободен.
Хантер коротко кивнул – кланяться у северян не было принято – и послушно вышел. Не смотря на габариты, двигался он точно и бесшумно.
Принц задумчиво потер рукой подбородок, снова разглядывая свои бумаги. Как ни оттягивай самое неприятное, избежать его в любом случае не удастся… оставалось лишь свести к минимуму.
Припечатав дверью лоб молоденького лакея, принц вышел в коридор.
Слуги, непременно мельтешащие повсюду и действующие на нервы, когда они совершенно не нужны, раздражая ищущего уединения принца, обладали потрясающей способностью бесследно испаряться, как только требовалась их помощь, поэтому пачку бумажных листов из кабинета Министра Финансов, способного даже у вампира вызвать чувство клаустрофобии, в свои покои пришлось тащить самому, прежде чем погружаться в попытки что-то там разобрать. Затраты на содержание двора вызывали такое искреннее недоумение, что, будь на месте Мидаса еще какой-нибудь чиновник, Фобос решил бы, что он по недосмотру приписал где-то в расчетах лишний нолик! На что, гаан побери, можно истратить СТОЛЬКО денег?
- Вы не можете просто уволить весь обслуживающий персонал, ваше высочество, - заметил министр на прощание. – дворец – деловой центр, обеспечивающий работой практически всех жителей столицы, вы получите массовую безработицу, сократив такое количество служащих.
Как будто это должно было его интересовать! Пусть эти бездельники или учатся приносить какую-то реальную пользу, либо вымирают от голода – ничего бессмысленного в природе не существует и ни к чему обществу менять этот закон.
Второй проблемой был земельный вопрос. Королевская семья практически не владела собственными землями – все оказалось сосредоточено в руках «вассалов» с окраинных владений – и Фобос не намерен был оставлять все таким образом. Конечно, перераздел земель непременно спровоцирует бунт, но это волновало не слишком. В конечном счете, подданные УЖЕ бунтуют – к столице с окраин, даже особо не таясь, сползались дружины удельных герцогов.
- Мы обречены, - среди северян не водилось паникеров, но сухая констатация факта в четком докладе Фроста могла бы быть куда более пугающей. – у меня в распоряжении всего шесть относительно боеспособных дюжин, воины из Ордена просто не успеют придти нам на помощь – нам не удержать столицу до их появления.
- На этот счет можешь не беспокоится. Ими я займусь сам.
  Хантер промолчал. Как и все северяне он недолюбливал магию, а применение магии в бою и вовсе считал недостойным. Но Фобос по своему же собственному признанию не был воином. А Фрост оставался его вассалом – настоящим, верным вассалом, не чета дворцовому крысятнику.
- Возьми Седрика, он поможет отсеять кого потолковее, и пусть гвардия займется соблюдением порядка на улице. Слухи в городе о приближающихся к столице войсках провоцируют панику и погромы. Займитесь наведением порядка на улицах, если сочтешь нужным, по законам военного времени. Иди!
Если бы принц действительно испытывал ту уверенность, которую демонстрировал Фросту! Но северяне, как волчья стая, простят вожаку все, кроме слабости, поэтому сомневаться следовало наедине с собой, а перед другими представать спокойным и уверенным. Даже в преддверии непредсказуемого магического эксперимента, безусловно, способного избавиться от бунтовщиков одним махом, но не дающего никакой гарантии, что сам принц не отправиться в иной лучший мир следом за ними. Фобос хорошо знал пределы своих возможностей и намеревался пройти по самому их краю.
- К вам министр сельского хозяйства, Ваше Высочество.
Принц нервно скрипнул зубами. Придется потерпеть. ПОКА придется терпеть…
- Пропустите, - мысленно приготовившись выслушать очередного чиновника, красочно разглагольствующего о том, как он заботиться о вверенной ему сфере интересов Королевства. Но вошедший мужчина – полукровка с довольно большой примесью благородных кровей с пышными каштановыми волосами – едва ли не светился от агрессии. Яростно хлопнув дверью, вошедший сверху вниз уставился на принца, не потрудившись поздороваться и представиться.
- Я вас слушаю, - холодно произнес Фобос, автоматически готовясь отразить возможную атаку.
  - Мы требуем созыва дворянского собрания, которое будет наделено законодательными функциями, а так же правом избирать главу исполнительной власти. Ваше Высочество чересчур молоды и, воспитываясь в изоляции, не можете обеспечить должного руководства до совершеннолетия наследницы.
- Неужели?
- Как бы то ни было, у вас нет выбора! – отрезал визитер. – И вам недолго занимать кресло регента, если не пожелаете согласиться на наши условия.
Почти у каждого дворянина наличествует та или иная степень родства с королевой, пусть сын покойной правительницы и превосходит их по этой части, но при наличии должной военной мощи кто угодно способен счесть себя более достойным кандидатом в регенты малолетней наследницы. И, разумеется, многие из них в родстве между собой – а такие союзы просто не разбить.
- К столице движутся объединенные армии объединения вольных дворян. За оставшееся время вы просто не успеете организовать эффективное сопротивление!
- Я в курсе.
Министр поперхнулся, на мгновение сбившись с безупречно выученной речи.
- Более того, я сейчас предоставляю вам последнюю возможность сдаться и сохранить жизнь вашим людям, - холодно продолжал принц. – Ваше решение?
- Ты просто сумасшедший! – ударив кулаками по столу, выкрикнул мужчина. – Что же, я подозревал, от разговоров не будет никакого смысла.
Фобос задумчиво наблюдал, как выкрикивающего угрозы министра выводят из его кабинета. Все складывается даже неплохо… Однако заговорщики очень в себе уверены, если открыто позволяют себе такие высказывания.

Хантер Фрост. Много лет назад
По лицу Фроста можно было подумать, что вертящийся поодаль Седрик заставил его залпом выпить кубок уксуса и закусить недозрелой хурмой. Стоящие перед ним навытяжку бравые стражи, из которого по приказу принца следовало сформировать дружную боевую команду, вызывали у северянина исключительно желание начистить каждому надменную лоснящуюся морду. Королевская гвардия, чтоб их! Сшитые на заказ мундиры скорее пижонского, нежели функционального покроя, хвастливо позолоченные рукояти мечей, украшенные таким количеством вязи и самоцветов, что их куда удобнее было бы использовать в качестве дубин…
- Кто командир? – хмуро поинтересовался Фрост, сделав вид, что не разбирается в принятых в столице знаках воинского отличия, а по выправке – то есть, в данном случае – по особо наглой роже – догадаться не может. Рослый полукровка пренебрежительно хмыкнул в густые каштановые усы.
- Я, господин! – пряча в голосе насмешку, гаркнул он. Видимо, в открытую задевать северного варвара, о соплеменниках которого в столице ходили самые нелицеприятные слухи, нахал не решался.
- Замечательно, - брезгливо отворачиваясь, буркнул Хантер, пробегая взглядом по строю. – Эй, ты, синий!
Довольно молодой галахот, каланчой возвышающийся над строем, опасливо мигнул маленькими круглыми глазами. Синее лицо в роговых наростах почти целиком состояло из широкой пасти, оставляя очень мало мета для глаз и носа.
- Как звать?
- Ватек, господин северянин, - промямлил громила. Фрост вопросительно взглянул на заскучавшего было Седрика.
- Угу, - рассеянно кивнул мальчишка. – Ватек. В столичной страже уже два года, тыповат, но исполнительный и относительно честный. За небольшую мзду порой закрывал глаза на истекшую лицензию торговца – ну забегался кто-то, не успел продлить, или на пьяную драку – с кем не бывает – но к серьезным преступлениям относится со строгостью.
Несчастный глахорт из синего медленно становился фиолетовым в малиновую крапинку. Гм! Что ж, на безрыбье…
- Будешь за старшего.
Усач-помесенок выпучил глаза, на мгновение напомнив выуженную из полыньи рыбину. Седрик хихикнул и согласно кивнул, одобряя выбор северянина. Сам Фрост ходить в стаде не намеревался – в Ордене такое было не в чести, а в одиночку он, как боец, стоил всей гвардии этих бездельников. А Седрик… угу, похожий на дорогую фарфоровую куклу мальчишка – метр в прыжке с табуреткой! – еще первой дюжины лет не растративший, вряд ли он будет пользоваться авторитетом у каких-никаких, а солдат. А внезапно возвышенный старшой будет ходить перед ним на цыпочках, надеясь и после окончания смуты сохранить полученный статус.
- Нашей задачей поставлена защита дворца и пресечение беспорядков в городе, - звонко сообщил Седрик. – об армии бунтовщиков принц позаботиться сам. С жульем особо не заморачивайтесь, главное – не допустить погромов. Подстрекателей и кликуш вязать и отправлять на благородную борьбу с клопами в застенках, в мародеров стрелять после первого же предупреждения. Ясно?
- Но принц не владеет достаточной магией, чтобы защитить целый город.
Фрост поморщился. Столица не имела даже символических крепостных стен, плавно перетекая сперва в окраинные трущебы, а после в заболоченные пригороды.
- Не твоя забота, дурак! Ваше дело маленькое, а господа сами разберутся!
  В городе действительно было… шумно. Кто-то распускал упорные слухи о том, что из-за отказа принца принять условия баронов столица будет целиком уничтожена. Фрост слабо верил, что бунтовщики пойдут на такое, но горожане охотно восприняли очередной вымысел всерьез. Стражи более-менее добросовестно старались поддерживать в городе порядок, как и приказал принц. И по его же приказу даже не попытались встать на пути у уже открыто входящих в город армий баронов – настоящих воинов там было не больше, чем и в королевской гвардии, но при столь колоссальном численном превосходстве – две трети сборного ополчения просто не поместились в город, совсем не маленький, надо заметить, окружив его по периметру. Промаршировав по опустевшим улочкам до дворца, баронские войска несколько озадаченно остановились. Словно бы в ответ на немой вопрос – что дальше? – небо над северным холмом зарябило зеленым маревом, в котором, как сквозь поверхность воды в полынье, проступило изображение принца.
- Для начала я хотел бы сказать вашим людям, - с полуулыбкой заговорил юноша. – те из них, кто сейчас мирно покинуть город, сохранят свои жизни и свободу – обещаю не преследовать их. Но дважды я повторять не стану.
- Эти фокусы поистине пугают! – хохотнул один из баронов. – Мы уже готовы разбежаться во все стороны, как карликовые ящерки! Но если это все, что ты можешь сказать, мальчишка… ВПЕРЕД! Во дворец!
Конечно, в ополчении тоже были маги – и неплохие маги. На юге эта стезя развита куда более воинского мастерства, хоть первенство и принадлежит женщинам, на созидательной  магии которых держится и сельское хозяйство и все сферы производства, но традиционно  мужская – боевая – магия тоже применяется не столь уж редко. Конечно, северянин ничего не понимал в этом искусстве – но КАК принц надеялся в одиночку противостоять объединенным силам? Увы, поделать что-то Хантер не сумел бы, даже не сдерживай его приказ.
Гигантское изображение в небе над холмом показывало лишь голову и плечи принца, казалось, и не услышав ответа, он поднял руки и водрузил себе на голову обруч из белого золота, украшенный странным серебристо-фиолетовым камнем. Бледное лицо Фобоса на мгновение напряглось, тонкие пальцы сжались в кулаки, потом – с явным усилием – раскрылись, обрушив с неба на город поток холодного серебристо-зеленого пламени. Горожане панически взвыли, но ледяное пламя не коснулось ни их, ни домов, безошибочно находя панически отхлынувших бунтовщиков, суетящихся и давящих друг друга не в силах осознать, что бежать – некуда. Изумрудное пожарище окутало весь город, только изображение принца – лицо огромным планом, безжизненное, словно маска - продолжало заревом трепетать над живым костром, в который превратился город. Из тонкого аристократического носа бежали две струйки крови, темно-серебристые ресницы плотно закрытых огромных глаз подрагивали, как у человека, видящего кошмар, но не способного проснуться. Наконец – как едва успело показать тающее изображение – Фобос попросту свалился  без чувств. Впрочем, подпитывать заклинание и дальше не было нужды. Огонь с неба пропал, только на мостовых города дотлевало немногое, оставшееся от оружия и доспехов многосотенной армии, да разбегались из-под ног горожан, не менее испуганных даже без угрозы себе лично, ящерки. Много сотен карликовых ящерок.

Еще более давно.
Единороги, как это ни странно, являлись достаточно близкими родичами шерстистым носорогам с Северных земель, но общего у подвидов было очень мало. Разве что, собственно, рог. Приспособившись к жаркому климату Меридианских болот, звери сменили свой жесткий мех на короткую и гладкую, как чешуя, шерсть. Чтобы выдерживать жаркий климат, большинство единорогов были белоснежными и даже слегка серебрились, придавая зверям сказочно-волшебный вид. Сказки – причем сказки очень разных миров, действительно питали явную симпатию к чудесным зверям, однако то, что писалось о них в художественной литературе, было очень и очень далеко от действительности. Потому что не было во всем Меридиане, да и в других мирах, наверное, тоже, хищников опаснее единорогов. Конечно, по боевым качествам они уступали, предположим, драконам, зато во много опережали этих больших ящериц в плане агрессивности: по сути дела, единороги атаковали всех, кого только видели, да и к себе подобным относились не слишком тепло, хоть и жили группами, больше напрашивающимися на название «стаи», а не «стада».
Особенно сейчас.
Их было штук пятьдесят – внизу, в долине, на которую открывался великолепный вид с косогора – почти все белоснежные, но с редкими вкраплениями рыжеватых, слегка золотящихся в солнечном свете, могло показаться, что и без солнца единороги будут светиться сами по себе.  Ветер развивал длинные волнистые гривы и хвосты, играли блики на острых рогах, по образовавшей широкое плотное кольцо стае словно волны пробегали – звери вели себя очень беспокойно.  На образовавшемся свободном пространстве кружили два крупных жеребца: снежно-белый и антрацитово-черный.  Это больше напоминало танец, пока черный не взвился на дыбы, издав короткий воинственный клич, больше напоминающий волчий вой, чем лошадиное ржание, взмахнул в воздухе острыми копытами и, выставив игольчатый рог, врезался белому в бок.  Тот отшатнулся, но мгновение спустя тоже взвился на дабы и замолотил копытами. Бой был довольно коротким, но завораживающим. На блестящей черной шкуре не было заметно многочисленных ранений, а вот белый противник быстро окрасился буро-красными разводами. Да и складывался поединок не в его пользу – вскоре белый единорог захрипел и бросился прочь, оставив в зубах черного клок шелковой гривы, но на этом ничего не закончилось. Кольцо, принявшее в свое лоно поверженного жеребца, почти молниеносно сомкнулось – вся стая набросилась на второго. Тот вертелся вихрем, явно намереваясь дорого продать свою жизнь, но вскоре белая масса стаи поглотила и его.
Наблюдавший за единорогами с края косогора двенадцатилетний Фобос резко выпрямился и взмахнул руками. В безоблачном небе сверкнуло несколько ярких молний, над долиной прокатился раскат грома, заставивший единорогов замереть, опасливо прижав уши, и поднять точеные морды, высматривая нарушителя спокойствия. Атаковать волшебных зверей магией было бессмысленно, их рога отводили любые атаки, но боялись они точно так же, как любые живые существа. Гром напугал зверей, хоть и ненадолго, а юный колдун, поймав этот страх, заставил его разрастись в непонятную панику, которую любая толпа подхватывала и многократно усиливала уже без постороннего участия. Не стали исключением и единороги, крапчато-белой приливной волной отхлынувшие к противоположному концу долины.
Черного Фобос, спустившись, обнаружил лежащим на боку среди вытоптанной копытами и потемневшей от крови – своей и чужой – серебристой травы. Зверь был еще жив – безумный рубинового цвета глаз следил за каждым движением принца. Тонкий рог оказался отколот, оставив только белое пятнышко, похожее на звезду, посреди лба.
- Ты достойный воин, - тихо сказал Фобос. – но в глазах окружающих тот, кто нападает первым, заведомо неправ. На Севере принято говорить, что очень мало чести в победе многих над одним.
Черный единорог приподнял голову и глухо зарычал, оскалив не уступающие волчьим клыки. Алые глаза подергивались мутной пеленой и постепенно остывали, как угольки потухшего костра.
- Я хотел лишь продемонстрировать свое уважение. В сочувствии нуждаются лишь слабые – не собираюсь оскорблять тебя этим…
Понимая, что приближаться даже к умирающему зверю опасно, Фобос все-таки присел на землю рядом и даже решился коснуться липкой от крови шкуры. Единорог снова дернулся.
- Я не умею исцелять… магия Жизни – удел женщин! Но, может быть, я смогу помочь… если ты мне позволишь. Ты ведь готов выдержать боль? Боль – это правильное чувство, пока оно есть, продолжаешь бороться…
На самом деле принц понимал, что, даже если раны не смертельны, единорог вряд ли сможет выжить. Вряд ли захочет, не смотря на жесткое отношение к себе подобным, эти звери не живут поодиночке. Стая отвергла его, как бы то ни было…
- Не все умеют ходить в стаде, - сжимая скользкими пальцами края раны уже не реагирующего на прикосновения, но еще хрипло дышавшего зверя, негромко говорил Фобос единорогу. Создавалось странное ощущение, словно тот слышит и понимает. – тогда остается либо уйти, либо стать вожаком. Как повезет…
Провозиться с единорогом пришлось несколько бесконечных часов – принц быстро потерял счет времени. Все, что он мог сделать – это не позволять боли стать невыносимой, но и не гасил ее чересчур сильно, опасаясь, что без нее зверь окончательно перестанет бороться за жизнь. Раны пришлось сшивать, используя шелковый волос, во множестве вырванный клоками из многочисленных грив – разумеется, умения принца в этой области были чисто теоретическими, что же, по крайней мере, его даже в детстве не пугал вид крови. Каким-то совершенно неведомым образом Фобосу удалось убедить единорога подняться на ноги и, при поддержке магии, как-то добраться до озера по другую сторону от склона. Перехода этого принц почти не помнил, от необходимости практически тащить зверя при помощи частичной левитации все плыло перед глазами – так долго поддерживать заклинание еще не приходилось.
Добравшись до небольшого грота на берегу,  он просто рухнул сразу за единорогом – лицом на слипшуюся шерсть – и, кажется, потерял сознание.
Когда в голове слегка прояснилось, солнце уже лениво погружалось за горизонт, охватив все небо адским пламенем. Бок единорога, на котором принц лежал щекой, тяжело вздымался и опадал, приподнявшись, Фобос обнаружил, что зверь спит, положив узкую лошадиную морду на камни почти у самой воды.
- А я был уверен, что выжить тебе не удастся… Спросишь, зачем тогда вообще было возиться? Не знаю… Вот кошмар!
«Кошмар» - это уже потому, что принц неожиданно обнаружил высохшую кровяную корку на своих руках, лице, одежде и – что хуже всего – волосах, спутавшихся в совершенно жуткий колтун! Явиться, что ли, во дворец в таком вот виде? Эти болваны решат, что он кого-нибудь убил, с них станется! Забавно было бы понаблюдать за реакцией придворных, но Фобос терпеть не мог даже малейшей нечистоплотности – даже ради подобного эффекта! Поэтому еще некоторое время было затрачено на то, чтобы привести себя хотя бы в относительно сносный вид. Одежда, конечно, была испорчена необратимо! Убедившись напоследок, что единорог без проблем дотягивается до воды, в город принц направился уже затемно, а в своей комнате – через выходящее в сад окно – оказался далеко за полночь.  И только тогда вспомнил, что нахальнейшим образом забыл про урок геометрии, что теперь эта ворчливая грымза Галгейта просто сжует его заживо – и будет совершенно права!

Элион. Сейчас
- Галгейта… а откуда в Меридиане сирень? – слегка отрешенно разглядывая пышный букет, которым молчаливая служанка украсила столик в ее покоях, поинтересовалась Элион. – Она же не растет в тропических широтах.
Возможно, это было просто попыткой увести разговор: уроки геометрии еще никто не отменял… Самое неприятное, у Элион БЫЛА теперь возможность их отменить – некогда это относилось к области заоблачных мечтаний – но, воспользоваться этой привилегией было бы просто неразумно. В магии геометрия оказалась очень нужным и полезным аспектом, правда, к межпространственной геометрии, в которой, как выяснилось, было не два или три, а двенадцать измерений, они еще и близко не подошли.
- Да… Ваша матушка то ли купила цветы у Странников Междумирья – иногда они и в Меридиан как-то попадали, то изменила какие-то здешние растения по описанию из книжек и картин. Ее Величество очень любила эти цветы, не только старый дворец, а весь город утопал в них когда-то. Помню, - старая ящерица грустно улыбнулась. – принц каждую весну начинал ворчать, что сирень – это признак пошлости. Вообще-то он сам всегда любил цветы: коллекционные розы, редкие орхидеи… Собственно, он их и сейчас любит.
«Собственно, сирень он тоже до сих пор терпеть не может. Неужели дело только в этом?»
- Ты учила и Фобоса, да?
- Вряд ли это можно назвать педагогическим достижением. Хотя учился-то принц всегда отлично, он увлекался точными науками и философией. Правда, предпочитал заниматься самостоятельно, я оказалась единственным из учителей, кто позволял себе какие-то замечания и оценки… Припоминаю один любопытный случай: Фобос – ему тогда было лет десять – не явился на занятие, разумеется, так и не удостоив меня впоследствии объяснениями, где пропадал. Я заставила его отвечать по пропущенной теме… при всей нелюбви принца к импровизациям, он сам сформулировал пропущенную аксиому и даже попытался как-то ее обосновать, хотя отсутствие доказательства засвидетельствовано. Как же его оскорбила поставленная четверка! Мы оба охрипли, часа четыре разбираясь, правильное доказательство или нет, пока я, к стыду своему, сама напрочь не запуталась в расчетах!
- Чем это его четверка-то не устраивала? – не без зависти протянула Элион.
Галгейта усмехнулась.
- Сказал, что четверки и тройки – удел заурядности, а гении должны учиться либо на двойки, либо на пятерки – среднего не дано!
- А я, оказывается, все-таки гениальна… - снова уставившись в тетрадку, вернее, на лист пергамента, который по привычке продолжала так называть, вздохнула юная королева. Из начерканной там неразберихи глаз могли радовать только нарисованные на полях цветочки и зверюшки (среди последних почему-то преобладали змейки со смазливыми выражениями мордочек!). Элион постоянно, задумываясь, начинала что-то автоматически зарисовывать. – Возобновим мучения? Хотя нет… Ты не в курсе, куда подевался Калеб, или они с Риззом решили объявить мне бойкот?
Ризз, кстати, обиделся не без оснований. Вызвала возмущения привычка юной королевы коротать время в яблоневом саду в компании Седрика, и не у одного, кстати Ризза. С точки зрения светских манер, которые Элион, по большей части, предпочитала игнорировать, чтобы не свихнуться, незамужней девушке благородного происхождения вообще недопустимо было оставаться с кем-либо наедине. Однако именно Седрик не дал ей окончательно свихнуться – от разговоров с ним как-то иначе начинаешь смотреть на мир, а когда Галгейта, отчаявшись вразумить Элион, попыталась донести до змеелюда, что его поведение, по меньшей мере, возмутительно, услышала в ответ заявление о том, что дату свадьбы они назначили на третий месяц осени! От неминуемого инфаркта гувернантку спасло только то, что Седрик не сумел выдержать паузу с серьезной миной и расхохотался. Когда Эля случайно узнала про этот разговор, в очередной раз задумалась о новых сапожках и сумочке из натуральной змеиной кожи – причем, собственноручно изготовленных, но до дела, как обычно, ее возмущение не дошло. А Ризз обиделся. Не на гада этого, что характерно, а на нее, на Элион!
- Калеб сказал, что ему нужно уехать по своим делам на несколько дней. А «мучения» мы все-таки возобновим, показывай, что ты там нарешала.

ГЛАВА ВТОРАЯ
СЕВЕРНЫЕ ЗЕМЛИ. СЕЙЧАС
В мире, где жил Джефри, существовало только два вида принцев:
одни благородные, другие злые. Следующим поколениям
предстояло разбираться с такими понятиями, как антигерой
и ситуационная этика, но сейчас на дворе стояли более
простые времена
Джон Мур
На Север тоже пришла весна. Пришла совсем недавно, ее дыхание только-только повеяло в морозном воздухе, после уже почти воцарившейся не южных болотах летней жары, его трудно было уловить и почувствовать. Снежный ковер под копытами скакунов потемнел и слегка осел, изредка на глаза попадались лишаистые пятна земли, некоторые из которых успели кокетливо украситься первоцветами. После плотного тяжелого воздуха болот, приправленного по весне ненавистной слащавостью цветущей сирени, эта морозная свежесть вызывала легкое головокружение. Небо на севере было невероятно высоким, чистым и ярким – глазам становилось больно подолгу смотреть на него… особенно после мутного южного неба, от которого несло душным теплом.
- Вы никогда не думали остаться в Ордене, князь? – полюбопытствовала валькирия, не без труда поравнявшись: ее Вьюга, легко обгоняющая грузного боевого носорога, за Люцифером угнаться не могла. Фобос слегка нахмурился – даже Седрик, когда тому взбредало в голову вязаться с разговорами, никогда не смел требовать от князя ответов, зная, что все, что нужно, его господин скажет сам. Впрочем, неотесанность юной воительницы скорее забавляла, чем раздражала.
- Какие у вас перспективы для колдуна? Исцелять пострадавших на поединках да показывать фокусы на торжествах – это точно не для меня.
- Вы могли бы стать прекрасным воином. Я слышала, Вас обучал Магистр Нордан, пока Вы не решили вернуться на юг.
- Честно говоря, я подумывал об этом, - Фобос неопределенно качнул головой. – Сперва, когда я вернулся… как я сперва полагал, на время, но произошла эта дурацкая история с ламией.
- Демонессой-змеей?
- Как-нибудь расскажу, что там произошло. Ну, думаю, суть тебе известна: после этой неудавшейся казни общественность воспылала острой нелюбовью к змеям вообще, и я не хотел оставлять Седрика одного – он-то был совсем ребенком. Постоять за себя он, конечно, мог и в гораздо более юном возрасте, но, кажется, все это слегка шокировало его. Потом отец умер. Матушка находилась во не вполне адекватном состоянии, не только из-за этого, но дело и не в том. По сути дела она перепоручила управление государством крысятнику Министров, а уж после рождения Элион… Впрочем, все это не столь уж важно. Отца она пережила совсем не надолго. Разумеется, о том, чтобы вернуться в Орден речи для меня уже не шло – пришлось затевать грызню с Министрами и пытаться навести хоть подобие порядка, хотя, боюсь, я сделал тогда только хуже, спровоцировав похищение принцессы.
Поморщившись далеким воспоминаниям, Фобос подстегнул скакуна. Тот чуть оскорблено рыкнул на столь невежливое  обращение, но, раскрыв черные крылья, легко обогнал Вьюгу, словно сорванный с места порывом ветра. Когда принц был еще ребенком, Люцифер мог летать и со всадником на спине, но теперь только ненадолго вспархивал, если только Фобос  не помогал соответствующим заклинанием – взрослого человека, даже достаточно хрупкого сложения, единорог поднять в небо не сумел бы.
Сказать, что после похищения принцессы в Меридиане начались волнения, означало не сказать ничего. Вернее даже, серьезно приуменьшить реальное положение вещей. Будь эти волнения обыкновенной шумихой недалекого простонародья, это можно было бы игнорировать, но серьезную проблему создавала именно знать, да приближенные покойной матушки, каждый из которых решил воспользоваться ситуацией, чтобы урвать кусок побольше, каждый тянул одеяло на себя – и вскоре перед Меридианом замаячила веселенькая перспектива эпохи феодальной раздробленности, королевство готово было рассыпаться на множество мелких владений.  Чтобы элементарно не допустить раскола, принцу приходилось все крепче сжимать королевство в железном кулаке, понятное дело, что любви к новой власти это не прибавляло. Да еще всплыла, что называется, бывшая фрейлина, которой незадолго до похищения принцессы Фобос распорядился отрезать язык за лжесвидетельство, но применять свои мозги к чему-либо, кроме как совать нос всюду, где он пролезает, да перемывать кости всем, кто подвернется, девица эта так и не научилась. Накануне смерти королевы у них с Фобосом вышла на редкость безобразная ссора, а Сара-Рокель, несомненно, подслушивавшая, успела до исполнения приговора растрезвонить об этом половине города: кое-кто не сомневался, что языка на самом деле она лишилась именно по этой причине, зерна домыслов, что называется, упали на благодатную почву. Хотя сама Сорока в новых порядках прижилась великолепно, посвятив себя написанию многочисленных доносов, не лишенных даже своеобразной литературной жилки, как утверждал Седрик. Почему-то на имидже «пострадавшей за правду» это никак не сказалось, все с поразительной быстротой забыли, что не так давно за свою «правду» Сара от кого только не получала по морде не реже трех раз в неделю! Вот только повторить «подвиг» и лишиться языка никто, понятное дело, не захотел, поэтому на эту тему не слишком болтали. Об этом все молчали. Молчали и о домыслах насчет похищения принцессы. Но молчало об этом все больше и больше. Привыкший рассуждать по принципу «бояться – значит, уважают» Фобос не стал ничего тут предпринимать, но, похоже, зря. Да и что тут можно было поделать? Даже Седрик очень скоро неохотно признал, что заставить кого-то думать о новой власти хорошо никто не в состоянии, значит, пусть думают НАСТОЛЬКО плохо, чтобы никто не рискнул рыпнуться. Сделали свое дело и обрушившиеся на мир неурожаи, засухи чередовались с круглогодичными дождями, кажется, заставляющими весь мир гнить на корню. Разумеется, крестьяне, и себя-то теперь прокормить едва способные, предпочли бы прекратить торговлю с Севером, но князь все усилия приложил, чтобы товарообмен продолжался. Не только потому, что солидарность Ордена была поддержкой и опорой его власти, хотя, конечно, без этого расчета не обошлось. Просто Фобос великолепно понимал, что, если он расторгнет договор, северянам ничто не помешает вернуться к грабительским набегам. Поди объясни это крестьянам, которым без особой разницы, кто их грабит! А именно так населением было воспринято то, что появившаяся в последние годы правления королевы привычка уклоняться от налогов была резко подавлена.
К тому времени, когда верхушка старого дворянства была окончательно отстранена от власти, сменившись ставленниками самого Фобоса, князю настолько успел надоесть весь этот бардак, что он торжественно переложил почти всю исполнительную власть на Седрика, исполнявшего теперь роль военного министра  и одновременно начальника службы безопасности, а сам с головой ушел в колдовские исследования. Все яснее становилось, что, если не вернуть сестричку в Меридиан, мир вскоре прогниет насквозь и начнет рассыпаться уже не в политическом смысле, а в природном. Да, князь был магом, но магия эта была не той специализации, чтобы что-то здесь изменить.
Меридиан был закрытым миром. В него пришельцы иногда попадали, а вот в обратную сторону никакие заклинания перемещения почему-то не работали. Использовав свой дар к магии Разрушения, принц когда-то попытался создать своеобразные «ключи», позволяющие преодолеть преграду: первый пробный образец он подарил приговоренной к казни ламии Випере, так и не узнав, куда и как она переместилась, впрочем, за такую, как леди Лайма, можно было не волноваться. Потом, правда, выяснилось, что первые разработки вызывали какой-то временной глюк: одну из них присвоил бывший придворный художник, угодивший в соседний мир, но почти на двести лет в прошлое. Единственным ключом, не создающим временных помех, воспользовались беглецы, а на создание нового не хватало некоторых элементов. Элемент так и не нашелся, зато чуть больше десятка лет спустя сама преграда пошла трещинами. Не исключено, что это было связано с принцессой, «спящий» магический потенциал которой, тем не менее, был неразрывно связан с Меридианом, и медленно, но верно подтачивал барьер.
О том, что творилось после «счастливого» возвращения сестренки, Фобос не мог вспоминать без желания настучать самому себе по лбу за клинический идиотизм! Лучше всего сформулировала ситуацию очень похожая на Сару-Рокель землянка по имени Кортни Грампер: за двумя зайцами погонишься – от обоих схлопочешь. У князя были некоторые планы на соседний мир (собственно, изначально «ключи» создавались еще и из этих соображений), поэтому Седрику, подключив новообретенную принцессу, велено было не допускать восстановления межмирового барьера. Разорваться надвое, при всех своих талантах, Седрик, разумеется, не мог, поэтому, пока змеелюд возился со Стражницами Завесы, в городе совершенно обнаглели подпольщики. Очень скоро это превратилось в войну на два фронта. Ну, и последний гвоздь в крышку гроба вбила сестричка, которую князь в силу остатков былой наивности, не иначе, счел дурочкой, которой можно было легко управлять. Можно было. До поры до времени. Впрочем, если вспомнить, что от Галгейты он тоже никак не ожидал «финта ушами»…
Впрочем, Фобос был не из тех людей, кто заморачивается тем, что уже сделано. Или не сделано. Толку от этого все равно не будет, значит, внимания оно и не стоит. Или все-таки стоит? Что-то он определенно все это время делал не так, неизбежно упуская из виду то, что сперва казалось досадной мелочью, а после играло роковую роль. А в рок князь не верил. Человек сам определяет свою судьбу – до самых мельчайших деталей.
- А теперь?
От неожиданности Фобос едва не дернулся. Вот ведь настырная девица! Впрочем, девицы все настырные…
- Что – «сейчас», кирия Снежана? – немного устало спросил князь у снова поравнявшейся с ним всадницы.
- Почему Вы теперь не вернетесь в Орден?
- Кирия, Ваш вопрос возвращает нас к самому началу разговора.
- Вы в первой своей битве одержали победу над  почти до конца обученным воином, насколько я слышала! Почему Вы не хотите сам участвовать в турнире?
Фобос с усмешкой покачал головой.
- Мне крайне лестно, кирия, но ту победу можно целиком списать на то, что от меня никто просто не ожидал вообще умения меч в руках удержать… Впрочем, двурушник я и сейчас не без труда поднимаю. Хантер не воспринял меня всерьез как противника, а это всегда чревато. В Турнире, где один поединок следует за другим, нет ничего проще заранее оценить все достоинства и недостатки противника – там этот номер не пройдет. Кроме того, пока я учился у Магистра Нордона… Забавно все время получалось: хоть я и побеждал на большинстве поединков, ни разу при этом не удалось сохранить все кости целыми. Представители вашей расы куда более крепко скроены; силу и выносливость наработать тренировками можно, но от природных своих данных никуда не деться.
Впереди, позволив свернуть разговор, выросла серая громада орденской обители.
Орден располагался в невысоком массивном здании, сложенном из крупных каменных глыб. Романтический средневековый замок это окруженная многочисленными пристройками громада не напоминала даже отдаленно и даже при большом воображении – основательность и надежность тут ценили больше красоты.  Камень служил основным материалом, деревьев в северных землях не росло, а металл не добавлял комфорта в суровую зиму, почти в полгода длиной. Хотя именно по добыче и обработке металлов Орден был на высоте, ровно, как и в воинских искусствах.
- Дождемся Хантера? – придерживая Люцифера, поинтересовался князь не то у валькирии, не то у самого себя. – Кажется, он сильно от нас отстал.
- Я доложу! – с энтузиазмом воскликнула девушка, сопровождая слова полувопросительным взглядом. Фобос полубезразлично-полуутвердительно махнул рукой, мол, поступай как знаешь. Снежана его не раздражала, но отвечать на бесконечные вопросы князь не слишком-то любил.
Девушка пришпорила Вьюгу и устремилась вперед – длинная коса извивалась за по-военному прямой спиной, время от времени хлеща по куртке, словно хвост слегка раздраженной кошки.

НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД
Единственная для любого творца цель - запечатлеть собственные переживания. Но, с того момента, как произведение закончено, оно живет самостоятельной жизнью и зачастую высказывает совсем не то, что в него было заложено.
Алексей Пехов
Этот Шептун опять обнаружился в библиотеке. Не сказать, чтобы Фобосу это нравилось, библиотека была тем пространством, где даже преданных слуг видеть не особенно-то хотелось. А этот...
Большинство Шептунов - разновидности големов - казались абсолютно неодушевленными предметами, каждый из них предназначался для конкретного дела, которое и выполнял. Вроде роботов из сказок соседнего мира, только лучше: роботы ведь тоже разновидность големов - механические. Что бы ни позволяло големам: магия или механика - ходить и разговаривать, они оставались...ну, вещами. Удобными, в отличие от живых слуг, не раздражающими, совершенными вещами. А этот...
В принципе, можно приказать ему больше в библиотеке не появляться. Или вообще уничтожить довольно-таки бесполезное и раздражающее своими бесконечными вопросами создание, Фобос постоянно экспериментировал, придумывал что-то новое, а от неудачных изделий избавлялся...обычно. А в этот раз стало интересно. Да и разговаривать иногда было занятно, еще ни один из Шептунов не создавал столь полноценной иллюзии общения.
Наверное, дело было в том, что этот Шептун не был вообще ни для чего не предназначен.  Раньше все знания и необходимые навыки закладывались в Шептунов при создании, поэтому большим сюрпризом оказалось, что они умеют учиться, интересоваться чем бы то ни было в окружающем мире. Во всяком случае, ни один до этого любопытства не проявлял!
"У всех прочих есть свое место в жизни. Они знают ровно столько, сколько им надо и больше ничем не интересуются, а этот не получил смысла или цели жизни, вот и пытается сам его найти... это так... по-человечески!" - князь недовольно поморщился, разглядывая существо, занявшее кресло и даже головы от книги не поднявшее при его появлении в огромном зале с книжными стеллажами от пола до потолка. Книга, кстати, неожиданная - толкователь снов. Или все остальное уже перечитано?
- Разве ты можешь видеть сны?
Шептун поднял зеленые, как бутылочное стекло, глаза. Похоже, мыслями он был где-то очень далеко. Фобос никогда не видел у искусственных существ такого взгляда, да и взгляда вообще, обычно у них глаза, как у кукол - не неподвижные, но пустые. Да и вообще во внешности этого с каждым днем становилось все больше каких-то совершенно человеческих черт.
- Я не знаю... какими сны вообще должны быть... - тихо ответил...  имя ему что ли придумать?! - не знаю, то, что я вижу, сны или что-то другое. Господин, скажите... зачем я нужен?
- Почему ты меня об этом спрашиваешь?
- Вы меня создали. Должен же быть здесь какой-то смысл. Кто я...или хотя бы что я такое?
Приехали! И что теперь, сказать мальчишке: ты, милок, экспериментальная модель непонятно чего и тебя до сих пор не вернули в исходное состояние только потому, что оказался ты чересчур уж непонятным и, как следствие, занятным?
- А Гаан тебя знает, что ты такое! - неожиданно для самого себя ответил князь. - Еще неделю назад я, может, и сказал бы, но теперь... ты меняешься, причем с непонятным конечным результатом. Иногда мне кажется, ты просто подражаешь людям, о которых читаешь в книгах, иногда... а ведь дети начинают с того же - подражания, прежде чем вырабатывают свой стиль поведения. Что до смысла жизни... его до тебя много кто искал. И не скажу, будто кто-то нашел что-то стоящее. Мне все более кажется, что правы те, кто пришел к выводу, что на самом деле нет ни целей, ни смысла.
- А я живой?
- Разумеется. Ты ведь и был живым до превращения, только тогда тебя никакие вопросы не мучили. Верно?
- Не знаю. Я не помню своей прошлой жизни, - Шептун уставился на мраморный пол под ногами и довольно долго молчал. - Я могу получить имя, господин?
- Разумеется... придумай себе какое захочешь, - рассеянно отозвался Фобос. - Почему тебя вдруг заинтересовали сны?
Шептун неопределенно и, как князю показалось, смущенно пожал плечами. В принципе, ничего удивительного в том, то любое обладающее разумом существо видит сны, нет. Или для этого надо обладать еще и душой? Во всяком случае, сам Фобос перестал видеть сны уже довольно давно, почти с тех же пор, как стал считать свою душу умершей. Интересно, есть ли душа у цветов?
-Говорят, что сны - это неосознанные перепутавшиеся воспоминания. Значит, нельзя увидеть во сне то, чего никогда не видел в жизни? - поколебавшись, Шептун показал князю деревянную статуэтку, изображающую девушку с правильными, даже стандартными чертами кукольного личика и длинными прямыми, как доска, волосами. Кажется, в соседнем мире это сейчас модный типаж, наверняка образ с какой-нибудь обложки, вот только...
- Зачем ты приделал ей крылья?
- Не знаю. Так должно быть. То есть, такой она должна быть. Вам это кажется смешным... почему?
- Типично для типичного мальчишки. Ты становишься так похож на человека, поверь мне, в этом нет ничего хорошего, - Фобос вернул статуэтку. - впрочем, это твое дело. Как знаешь.
Арочная дверь приоткрылась, и в библиотеку проскользнул Седрик. Он всегда не входил, а именно проскальзывал. Вежливо склонил голову, при этом незаметно изучая Шептуна, словно диковинную зверушку. Шептунов-то он повидать успел немало, но в этом, гораздо лучше князя разбираясь в чужих характерах, ярко видел нетипичность. А еще что-то в существе змеелюда явно настораживало, хотя внятно объяснить, что именно, Седрик так и не сумел, хотя уж язык-то у него подвешен... порой даже излишне хорошо.
- Господин, вы "Франкенштейна" читали?
Фобос бросил на змеелюда недоуменный взгляд, но все же ответил.
- Читал. Давно, в детстве.
- Советую перечитать. Свежим взглядом, - недовольно косясь на Шептуна с книгой в руках, посоветовал Седрик.
Иногда князя бесил его первый помощник. Случалось это редко, но довольно-таки метко!
- Сам перечитывай сказки, если заняться больше нечем! - отрезал Фобос. - Хоть "Рики-тики-тави"!
Змеелюд мастерски изобразил обиженное выражение, вздохнул и, пробормотав разочарованное "Как будет угодно моему господину" еще раз смерил Шептуна крайне подозрительным взглядом. Фобос давно замечал, что Седрик почему-то завидует цветочным големам. То есть, понимал, почему...но приближать змеелюда не торопился, от исполнительных талантов Седрика, бесценных в городе, при дворе никакого проку. В ближайшее, по крайней мере, время. Шептун, уловив, что его присутствию, мягко говоря, не рады, взял книгу и испарился. Он всегда возвращал все на места, поэтому получил разрешение брать из библиотеки что захочет, при условии не создавать беспорядка.
- Седрик, что на тебя нашло?
- Что-то в нем не такое. Не правильное что-то. Не стоит при нем обсуждать важные вещи.
Фобос закатил глаза.
- Это искусственное существо, змееныш. Что в нем может быть неправильным?
- А "Франкенштейна" все-таки перечитайте.

НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД
  Хантер Фрост ввалился в тронный зал, словно в конюшню, оставляя на жемчужно-сером ковре следы грязных сапог. Князь скрипнул зубами, но промолчал, давно смирившись с мыслью, что заставить Фроста не свинячить примерно то же, что заставить его шерстистого полярного носорога танцевать на задних лапках. Седрик бросил брезгливый взгляд назад и состроил гримаску: помощники Фобоса относились друг к другу без особой теплоты. Фрост хороший сильный воин, но серьезно проигрывает змеелюду в уме и изворотливости, разумеется, считает таких скользких типов не заслуживающими доверия. А Седрик, в свою очередь, уверен, что таким дуболомам место в зоопарке. Фобос их грызню не поощрял, но и не пытался пресечь. Их дело.
Отвесив не особенно изящный поклон, Хантер остановился в нескольких шагах от трона.
- Подозрения подтвердились, господин.
Раньше подпольные народовольцы не доставляли особых проблем. Вроде комаров или тараканов - неприятные создания, но терпеть их можно, если не особо распоясываются, по отдельности раздавить, казалось бы, легко, но все равно из щелей повыползают новые. Теперь же...
Лидер. Раньше мятежники были разобщены. Обыкновенные анархисты, большей частью из молодежи... или из тех, кому нечего терять. Организовать такую компанию во что-то стоящее мало кому под силу. Этого не должно было случиться.
Никого нельзя лишать цели и смысла. Их начинают искать. И, что самое паршивое, находят. А ведь с принцем в детстве было то же самое... смешно! Когда жизнь не предоставляет человеку роли, которая нравится, он будет стремиться в режиссеры, стремиться сам переписать сценарий плохо поставленной пьесы. Так, чтобы найти или создать там место для себя.
Человеку! Но ведь Шептуны... вещи. Неодушевленные существа с псевдоличностью - программой.
- Надеюсь, проблемой уже занимаются. Ты можешь идти, Хант. Кстати, ты опять натоптал на ковер.
- Простите, господин.
Седрик весьма скептическим взглядом проводил коллегу и вопросительно посмотрел на князя. Если бы он брякнул что-то в духе "я ведь предупреждал вашу светлость", Фобос бы его просто придушил, поэтому змеелюд предусмотрительно помалкивал.
- Седрик, я понять не могу, как ты смеешь со мной спорить?
- В очень крайних случаях, господин. Разве я хоть раз оказался не прав?
- Я о том же! Как ты смеешь оказываться прав, если я с тобой не согласен?!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
ЭЛИОН. НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ СПУСТЯ
- Госпожа хочет узнать свою Судьбу? – узловатые бурые пальцы с обломанными когтями цепко схватили Элион за рукав плаща, едва не заставив вскрикнуть от неожиданности.
Почти неразличимая в бесформенном тряпье древняя старуха умоляюще таращила выцветшие глаза. Передернув плечами, Элион достала из-за пояса кошель и протянула старухе золотую монету.
- Не стоит, - по-возможности мягко отказалась она. – не люблю заглядывать далеко в будущее, с сегодняшним бы днем разобраться.
- Благодарю, госпожа, - гадалка приняла монету, едва коснувшись руки девочки и неожиданно резко подняла бесцветные, как чистая вода, глаза. От ее взгляда моментально стало не по себе. – Если хочешь, чтобы свет сиял ярче – помести его источник во тьму!
Отреагировала юная королева своим любимым образом – впала в ступор с непередаваемым выражением «а что я вообще тут делаю?» на лице. Она не поняла, куда подевалась старуха, и очнулась только, пискнув от боли, когда пальцы брата сжали плечо.
- Ты совсем рехнулась?! – прошипел Фобос, склонившись к самому ее уху. – Нашла, где золото демонстрировать – сюда же со всех трущоб сбегутся «романтики большой дороги»! Пальнут из-за угла в спину из арбалета, и малосущественно окажется, насколько хорошо мы владеем магией!
Элион едва успевала за решительным шагом брата, поэтому ей было не до того, чтобы задавать какие-то вопросы. К тому же идти по прогнившим деревянным настилам, то и дело едва ли не по колено проваливаясь в грязь, приходилось очень осторожно. Девочка смотрела, по большей части, под ноги, опасаясь споткнуться и шлепнуться в эту грязь, поэтому слегка подскочила от неожиданности, когда из густой тени подворотни вынырнуло что-то неопределенного описания, одетое в лохмотья, и ткнуло перед собой весьма потертого вида арбалетом. Фобос остановился от неожиданности – так, что сестра едва не врезалась ему в спину.
- Ты?! – с каким-то веселым возмущением воскликнул князь, всплеснув руками. – Что за нахальство такое: меня – великого и ужасного – опять наглым образом не узнают! Даже оружие поприличнее раздобыть не удосужился, а это барахло уже тогда-то только в антиквариат просилось!
Стрела в арбалете изогнулась змейкой и предприняла попытку цапнуть державшего арбалет типа за нос – тот с воплем выронил оружие.
- Ну-ка, мон ами! – брезгливо поморщившись, Фобос поймал собиравшегося было дать деру типа за воротник. – Проводи нас, будь так любезен, к госпоже Веронике.
- Но… - видимо, неудачливый грабитель оказался не самым трусливым существом в Меридиане – прошло не меньше минуты, прежде чем он отрывисто кивнул. Элион, на себе знающая, каково выдерживать взгляд Фобоса, это сразу оценила, правда, почти сразу предположив, что таинственная госпожа Вероника – это имя юной королеве абсолютно ничего не говорило, но здесь, похоже, ее хорошо знали – сумела запугать «подведомственных» жуликов почти не хуже принца. Но спрашивать чего-то сейчас явно было не подходящее время, тем более, сама Элион, кажется, осталась неузнанной.
Снаружи таверна с нечитаемым названием на потемневшей перекосившийся вывеске, казалось, готова была вот-вот рухнуть от старости, но, после некоторых колебаний шагнув вслед за Фобосом и их невольным проводником в полумрак за проемом, вместо двери завешенным какой-то шкурой, обнаружила вполне сносное и даже, как ни странно, чистое помещение. Достаточно многочисленные посетители – хмурые мужчины, в одеянии многих из которых легко было распознать слегка обветшавший солдатский доспех – в немного напряженной тишине обернулись в сторону вошедших. Поежившись под пристальными взглядами, девочка невольно ускорила шаг.
Вторая занавесь – на проходе недалеко от стойки – разительно отличалась от «входной» в лучшую сторону: шелковая, в узоре причудливой вышивки. Провожатый остановился за пару шагов до нее, но Фобос, обогнав его, отбросил расшитую гардину в сторону.
Сидящая на горе подушек женщина в многочисленных юбках и шалях цыганистого стиля живо напомнила Элион птеродактиля из  книжек про динозавров. Учитывая, что подавляющее большинство меридианцев были рептилиями, именно с динозаврами они для стороннего обитателя и ассоциировались, даже у успевшей привыкнуть к необычному обличью подданных юной королевы. В уголке костяного клюва, наполненного мелкими остренькими зубами, кажется, в несколько рядов, женщина держала курительную трубку, источающую причудливые синеватые облака с пряным ароматом, совершенно не напоминающим привычный табачный дым.
- Добрый вечер, Вероника, - вежливо поприветствовал ее Фобос.
- И чем же мое скромное обиталище обязано визиту столь… хм, известных особ?! – насмешливо спросила женщина. В ее маленьких темных глазах, скорее птичьих, нежели рептилии, широко расставленных на морде-клюве. Возможно, Элион это почудилось, но и голос незнакомки живо напоминал воронье карканье. – Впрочем, я ждала вас.
- Нас обоих? – князь чуть недоверчиво прищурился.
- Рано или поздно даже в голову маленькой королевы должна была забрести хоть одна здравая мысль. Хотя, конечно, не скажу, что безумно была рада Вашему возвращению в Меридиан, князь.
- Думаю,  здесь ты не одинока.
- Не скажите. Мне часто приходится слышать последнее время, что Вы хотя бы обеспечивали порядок. Но – отсюда во многих мирах проистекают беды демократии – общество почти всегда делает неверный выбор, когда есть такая возможность. Толпой движут смутные симпатии и антипатии, а вовсе не здравая оценка, - с каркающим смешком Вероника обернулась к Элион. - Ты ведь помнишь свою жизнь в мире, где не работала твоя магия, малышка? И тебе явно в новинку здешнее всеобщее обожание, ведь ты успела привыкнуть к отношению такому, какое оно и должно быть к девчонке, которая ровным счетом ни в чем не лучше множества других. Я хочу спросить. Спросить, пожалуй, у вас обоих – что вы знаете о своем отце?
Элион слегка удивленно посмотрела на женщину и, несколько мгновений поразмышляв, пожала плечами.
- Мне ничего о нем не рассказывали. Только что его уже не было в живых, когда я родилась. Я и о маме-то знаю, по большей части, от миссис Рудольф, то есть – Советницы Галгейты.
Судя по всему, Фобоса вопрос удивил не меньше.
- Насколько я помню, Эриас возглавлял внутреннюю армию. И был существенно старше матушки. Странно, я не задумывался об этом, но про него, пожалуй, я не знаю вообще ничего. Магистр Нордан как-то упоминал, что у Эриаса был неплохой воинский талант, который в наших болотах просто не мог получить должного развития – это было, когда я принял решение вернуться из Северных Земель, Мастера это порядком огорчило.
- И Вам не показалось странным, что именно после его смерти в королевстве начались беспорядки.
- Матушка подзапустила дела и инициативу перехватил Совет – только тут сыграли несколько обстоятельств. Эта история с Виперой лишила королевство девяти десятых всей армии, разумеется, начались беспорядки, а матушке, учитывая сложившиеся обстоятельства, было вообще не до того. Она вообще не отличалась собранностью, а уж тогда…
Вероника покачала головой.
- Отчасти Вы правы. Как бы это объяснить… есть генералы для парадов, а есть генералы для войны. Тут нужны очень разные качества. Так вот, малышка, наибольшая часть того, что ты слышала о своей матери – сущая чепуха. Ее оценивали столь же неадекватно, как теперь оценивают тебя – уж сама-то ты, полагаю, понимаешь, что в тебе видят куда больше, чем ты того заслуживала бы? Только ее это незаслуженное обожание окружало с самого детства, в отличие от тебя, она принимала его, как должное, и никогда не задумывалась о том, чтобы соответствовать.
- Что у Вас за претензии к моей матери, госпожа Вероника? – тихо спросила Элион.
- Госпожа? Странное обращение к «простолюдинке» - так ведь теперь официально называется наша раса! Вы – «благородное сословие» - явились в Меридиан незваными гостями и тут же объявили себя элитой, едва ли не божествами, взявшими себе право распоряжаться чужим миром по своим законам и правилам! – одернув себя, Вероника вернулась к спокойному тону. – А что ты знаешь о своей матери, девочка? Как ты сама только что сказала – очень немногое и с чужих слов. А вот принц, я думаю, совсем неплохо ее помнит, верно?
Лицо Фобоса осталось непроницаемым, но Элион заметила его потемневшие, как грозовое небо, глаза. Вероника – можно было поспорить – тоже. Изобразив своим костяным клювом подобие улыбки, женщина продолжала:
- Я прочитала в одной из книг соседнего мира интересную мысль. Говорят, если хочешь узнать кого-нибудь – взгляни на его собаку. В применении к детям это еще справедливее: надменная безжалостность, готовность лицемерить ради выгоды, склонность к жестоким шуткам – все это наглядно демонстрирует, какие жизненные ценности прививались в детстве. Избалованный ребенок мог бы свидетельствовать всего лишь о чрезмерной снисходительности родителей, но жестокость ребенка недвусмысленно дает понять, что его родители не ценили ничего, кроме собственных интересов.
- Бред, - уверенно отрезал Фобос, которому явно не по нутру пришлось предположение, будто кто-то мог его вообще воспитывать. – я, как ты сказала, неплохо помню матушку. И уж мои жизненные ценности к ней точно не имеют ни малейшего отношения.
- Еще бы. Назовем ее вкладом в Ваше воспитание отсутствие какого бы то ни было вклада. Она ведь не потрудилась объяснить, чему Вы обязаны своим именем? Не люблю пересказывать услышанное от Сары-Рокель, но порой и от сплетников можно узнать что-то полезное. Ваша матушка – тогда еще принцесса – не была замужем, когда вы родились, более того, Эриас, насколько я слышала, состоял с ней в довольно близком родстве: прямо история древнеримских Венеры и Марса – все очень боялись, что это испортит репутацию наследницы, отчасти потому выйти замуж за Эриаса, к которому она уже успела охладеть, ей все-таки пришлось. Так что Вы стали причиной не только попорченных нервов, но и цепью, приковавшей ее к совершенно ненужному ей человеку. Правда, по чистой случайности, этот непроизвольный выбор оказался удачным, Эриас, в отличие от своей юной женушки, был очень умным человеком. И Вы перехватили его эстафету, окончательно разубедив нас в том, что только женщины королевского рода представляют собой проблему. Но в Вами пришлось еще хуже.  Очень многие из нашего объединения вступили в ряды повстанцев… Однако у Калеба, как выяснилось, были другие планы.
- Я не понимаю… О чем она?
- О том, что не без удовольствия избавилась бы от нас обоих, - любезно пояснил совершенно запутавшейся сестре князь. – но мы разочаровали ее тем, что ни один из нас так и не сумел убить другого. Вероника одна из лидеров полуподпольной организации, считающих благородное сословие… скажем так, колонизаторами. У них, видите ли, была своя культура и своя история, пока в мир не явились наши с тобой предки.
- Не иронизируйте, принц. После того, как Вы недавно едва не порвали мир в клочья своими распрями – это совершенно неуместно! Паны дерутся – у холопов чубы трещат… Не смотри так, девочка. Я понимаю, что ты всеми силами старалась быть хорошей хозяйкой. Но хозяин разумных существ просто не может быть «хорошим». Знаешь поговорку: надо стремиться не к тому, чтобы рабам жилось лучше, а к тому, чтобы не было рабов.
- Что… что Вы знаете о моей… о нашей матери, что дает Вам право, опираясь на сплетни и домыслы, поливать грязью…
Привычным ощущением внутри поднималась искрящаяся волна Силы, готовая хлынуть сквозь Элион, сметая все на своем пути. Фобос бросил на сестру слегка обеспокоенный взгляд, но Вероника беспечно продолжала:
- Я состояла в Совете Министров, который принц погнал в шею, не успев снять траур по родителям, и королеву довольно хорошо знала лично. О, она отнюдь не была плохим человеком. Избалованная, изнеженная и легкомысленная особа… она ко всем относилась с очень искренней любовью, но даже не задумывалась об ответственности за свои поступки и слова.
Элион ударила, с мелькнувшим удивлением успев заметить на клюве собеседницы мелькнувшую улыбку. И тут… вслед за ослепительной вспышкой внутри начала образовываться пустота, в глазах все начало расплываться и, словно сквозь вату, откуда-то издалека долетел негромкий голос Фобоса:
- Элион! Остановись…
Девочка услышала слова, но едва сумела понять их значение. Пустота внутри разрасталась, выворачивая ее наизнанку, Элион словно куда-то бесконечно падала, проваливаясь все глубже в не лишенную своеобразной уютности бездну.
- Элион!
Щеку обожгло болью, вернувшую девочку к реальности. Обнаружив себя стоящей на ногах, она почти моментально попыталась упасть уже по-настоящему, но Фобос поймал сестру за плечи.
- Ох, ну и дура же ты, сестричка, - устало процедил он сквозь зубы, явно стараясь сгладить проявление совершенно не подходящего имиджу беспокойства. Впрочем, по физиономии он ей влепил с не менее явным удовольствием.
Вероника каркающе рассмеялась.
- Поистине, наша новая королева – самая глупая колдунья из всех, кого мне приходилось видеть!
- Что… - Элион едва услышала собственный голос. – Случилось?
- Одно из украшений Вероники – рог единорога, - кивнул на крупный серебристо-черный кулон в форме сосульки князь. – он отводит любую магию. Кроме того, тут все стены исписаны Рунами Отражения, призванными направить любое колдовство против того, кто его использует.
- Почему ты сразу не предупредил?
- Я не учел, что она подготовиться к встрече с нами обоими – я бы и сам не предположил, что могу согласиться работать с тобой.
- Теперь я начинаю понимать, почему все дипломатические переговоры ты делегируешь Седрику! – не сумела сдержаться Элион, когда холодящие кожу железные кольца съежились на запястьях, идеально подстроившись под них: ни замков, ни даже щелочек.
- Тебя никто не звал идти вместе со мной. Вот и расплачивайся теперь за свою недоверчивость, милочка! Разве хоть что-то в Меридиане обойдется без того, чтобы его сиятельная благодетельница не стояла над душой! – кажется, Фобосу начала изменять его характерная сдержанность. Лишение магических способностей было тому виной или еще что, но для выплескивания недовольства князь выбрал вполне ожидаемый объект – «любимую» сестру. Сейчас это было настолько не к месту, что девочка моментально вскипела.
- Это я уже слышала! Если ты такой из себя умный, а окружают тебя идиоты и ничтожества, почему же вечно чего-нибудь не учитываешь, с завидной регулярностью ВСЕ твои гениальные планы летят к черту?!
- Да потому что окружающие меня идиоты не поддаются оценке здравым смыслом – и только не надо учить меня…
- Учить, как строить планы по порабощению миров, желательно не вставая при этом из кресла?! О! Да где уж мне! Все проблемы от твоей дурацкой самоуверенности!
Вероника, поморщившись, махнула атрофированным крылом в шалях, и несколько хмурых типов поднялись, чтобы, как выразилась женщина, «проводить дорогих гостей».
- Ты и на то не способна! От тебя одни сплошные неприятности с тех пор, как ты вообще родилась! – резко развернувшись, Фобос в полный голос рявкнул на притихших конвоиров. – Чего выстроились, уроды?! Тут издержки внутренней культуры исключительно для узкого семейного круга. ПШЛИ ВОН!!!
Видимо, даже без магии и со скованными руками князь настолько оставался самим собой, что мрачных громил сдуло, как первоклашек при появлении в холле директрисы. Тяжелая дверь с лязгом захлопнулась. Фобос, улыбнувшись, снова повернулся к сестре:
- Продолжим обмен любезностями, или будем решать, как поступить дальше?
Юная королева не без возмущения сообразила, что безобразная перебранка была – по крайней мере, со стороны брата – чистой игрой на публику! А Седрик еще переживал, что у князя якобы актерские способности не на высоте!
- Ну и сволочь же ты все-таки! – ошеломленно выдохнула девочка (открыла Америку, что и говорить!), непроизвольный выброс энергии отразился от знаков на стенах и заставил Элион пошатнуться от боли. Облокотившись на стену, она тихо добавила. – Честное слово, были бы руки свободны – врезала бы по физиономии…
Князь недовольно поморщился.
- Никогда не угрожай, - слегка нудным тоном посоветовал он.
- Это почему?
- Если не можешь исполнить свою угрозу или свое обещание, очень скоро тебя перестанут воспринимать всерьез, а если можешь – какой смысл предупреждать о своем намерении? Теперь я вполне могу решить, что освобождать тебе руки не стоит.
- Ты ничего не упускаешь? – не без ехидства уточнила Эля. – На твоих собственных руках такие же украшения, забыл?
- Уже нет, - Фобос с улыбкой развел руками, на одной из которых болтались оба браслета. Глухо застегнутых, кстати.  Прежде чем Элион успела что-то спросить, он, едва заметно морщась (что, выходит, было вовсе не реакцией на нелепость ее слов), вправил большой палец свободной руки обратно в сустав. От тихого тошнотворно-мягкого щелчка лицо Элион перекосилось, наверное, под самым немыслимым углом. Девочка отступила назад, собираясь было заявить, что так освобождать руки и правда на хотела бы, но промолчала под насмешливым взглядом брата.
  - Не дрожи, ты так все равно не сумеешь, это требует практики, - Фобос провел рукой по волосам, словно приглаживая. Элион не уловила момента, когда в руке у него появился узкий серебряный кинжал.
- Предусмотрительно, - полу иронично заметила она. - Впрочем, в твоей прическе не то, что ножичек, базуку можно незаметно протащить, если, конечно, шея выдержит!
На каждый замок кандалов у князя ушло всего по несколько секунд возни – где ПРИНЦ мог приобрести подобные навыки – не поддавалось даже предположениям!
- А дверь так открыть можешь?
- Уж не предлагаешь ли ты, сестричка, по-тихому отсюда сбежать?! – театрально возмутился Фобос. – Ну уж нет, я намерен напомнить этой старой вороне, у кого в Меридиане монополия на организованные злодейства!
- Но что мы можем сделать без магии?
- Мы – можем, - кислый тон, которым это «мы» было произнесено, демонстрировал, что местоимение «я» было бы, с точки зрения князя, куда предпочтительнее. – Магию Хаоса эти руны блокировать не могут. Правда, я эту формулу по понятным причинам еще не испытывал, отчасти в расчете на практическое применение я и согласился с тобой сотрудничать.
- Слушай, почему бы тебе на кроликах там или крысах не ставить эти твои опыты?!
- Зверей в Меридиане не водится.
- Тогда на лягушках.
- Я пробовал. Лягушки дохнут, - не без сожаления вздохнул князь. – ты хочешь приструнить этих типов или нет?
По части «приструнивания» князь, что совершенно очевидно, был куда лучшим  специалистом, чем сестра, поэтому спорить девочка не решилась. Хотя, на свой манер, ничего не знающая о Хаосе Вероника в чем-то была, безусловно, права. Наверное, всеобщая любовь и едва ли не обожествление успели избаловать Элион: понимание, что кто-то относится к ней ТАК, воспринималось болезненно. Фобос, привыкший к всеобщей нелюбви к своей персоне, воспринимал это как должное…
Раньше как-то и задумываться не приходилось, что все «благородное» сословие  в Меридиане – чужаки и, пожалуй даже, колонизаторы. Их предки, безусловно, принесли миру немало хорошего, объединив разрозненные дикие племена во вполне развитое феодальное общество, однако они пришли в чужой мир со своими правилами и законами, не задумываясь о том, что у него, быть может, своя судьба и своя история.
- Так я и думал, что тебя это заденет, - легко угадал ход мыслей сестры Фобос. – только не забывай, без Печати их лягушачье племя просто не успело бы дорасти до собственной истории – Хаос уничтожал все Меридианские цивилизации раньше, чем в них начинал действовать прогресс. Просто Вероника этого не знает.
- Но то, что она говорит, верно. Мы присвоили себе право судить…
- Не стану спорить, - усмехнулся князь. – присваивать себе права у меня всегда получалось лучше, чем многое другое. А как на счет тебя самой? Тут куда больше подошло бы определение «взять на себя такую обязанность». Всегда считал, что для тех, кто не умеет злоупотреблять своими возможностями, эти возможности более помеха, чем преимущество. Впрочем, ты и сама это знаешь. Именно это было причиной твоего дурацкого финта с отречением – это так забавно, когда свои комплексы и заморочки люди маскируют чувством чести. Седрик всегда говорил, что те, кто не умеет лгать другим, неизбежно лгут себе.
- Не могу согласиться, но, может, обсудим это как-нибудь за чашкой кофе. Ты что-то говорил о заклинании Хаоса, или я ошибаюсь?
- Что-то похожее я накладывал на твою Диадему перед коронацией. Это из наиболее ранних разработок, позволяющее объединить магию Созидания и Разрушения так, чтобы они не нейтрализовали друг друга, но только, так сказать, для одноразового применения, - Фобос демонстративно перевел взгляд на потолок и вскользь заметил. – правда, тут тебе придется поверить мне на слово. И доказательств, что все это не подстроено, у меня тоже нет.
Элион пожала плечами.
- Я не страдаю паранойей.
- В политике без паранойи никак. Ты привыкнешь.
- Насколько я успела понять, у тебя тоже есть чувство чести, хотя и довольно специфическое.
- Это и есть гордыня, если, конечно, называть вещи своими именами. Ну хорошо. Формула заклинания довольно простая: на четырехмерной матрице. Как у тебя с геометрией межпространства – как всегда или чуть лучше?
- Не смешно.
- Ладно. Любое заклинание можно преобразовать из одного вида колдовского воздействия в другое. Терпеть не могу магию Слова, там слишком важно произношение и просто звучание. Надеюсь, с дикцией у тебя проблем нет? Латынь знаешь?
- Всего несколько слов.
- Скажи… хм, «Lux in tenebris».
- Свет во тьме?
  «Если хочешь, чтобы свет сиял ярче – помести его источник во тьму!»
- Ну да. На самом деле слова ровным счетом ничего не значат, но в магии Слова они помогают сосредоточиться и направить Силу в нужное русло. Собственно, магия Слова, Жеста и Разума только способами формулировки и различаются. Но латынь почему-то подходит для заклинаний лучше, подозреваю, что причина в том, что по латыни любая чепуха будет звучать достаточно изящно.
Повторять, казалось бы, достаточно простую фразу пришлось раз по сорок – Фобосу не нравилось, как сестра произносит отдельные звуки. После его собственных слов о том, что с значение того, что произноситься, не так уж велико, Элион справедливо подозревала, что князь просто-напросто вредничает. Уж если Фобосу выпадал шанс посамодурствовать – уж к этому-то занятию он подходил буквально со всей душей. Спасибо, что хоть решил не пытаться вбить ей в голову оригинальную формулу «на двойной матрице» - девочка справедливо полагала, что удалось бы это разве что кувалдой. В ее понимании матрица до сих пор оставалась только фильмом-виртуалкой, имеющим весьма смутное отношение как к математике, так и к колдовству.
- Ну ладно, - с профессорским выражением в духе «это не студент сдал, а я – сдался», махнул рукой князь. – от акцента так быстро все равно не избавиться. Давай лапку.
Ладони Элион легли на украшенную загадочными письменами, в которые вплетались замыкающие магию руны, дверь. Фобос встал за спиной у сестры и положил руки поверх, закрыв ее ладони своими. Волосы из распустившейся косы, в которой князь прятал кинжал, серебристой занавесью почти скрыли их обоих, стоило ему чуть склонить голову.
Как-то механически девочка отметила, что перстня с темным сапфиром на руке брата нет: то ли забрали подручные Вероники, то ли сам предпочел не таскать драгоценности в «неблагополучный» квартал и оставил перстень в замке – на пальце можно было даже разглядеть тонкую полосу чуть более светлой кожи.
- Lux ex tenebris! – негромко произнес Фобос.
- Lux in tenebris! – голос Элион дрогнул в самый неподходящий момент, и девочка в душе порадовалась, что стоит к брату спиной и не может видеть его красноречивого взгляда.
Магия Фобоса была как мороз, пробирающий насквозь. Не холодный ветер, нет – движения сперва и не чувствовалось, до тех пор, пока эта магия не смешалась с ее собственной и не закружилась небольшим смерчем, не хуже настоящего ветра окончательно взъерошив девочке волосы, наверняка сделав голову похожей на одуванчик, а более длинные и тяжелые волосы князя перебирал куда бережнее и аккуратнее.
Холод магии Разрушения прошел сквозь нее, словно заключив сверкающую волну магии Созидания в хрупкие, но задающие верное направление рамки, как в тонкую ледяную корочку.
Отражающие магию руны на стенах рассыпались в пыль, дверь слетела с петель и ураган двух чужеродных магий отправился гулять по узкому коридору, раскидав понабежавших охранников, как тряпичные куклы. До слуха донесся безумный даже не крик – животный вопль боли.
Вслед за волной Силы пришла опустошенность, и Элион во второй раз за вечер рухнула на руки брату -  на этот раз отрубившись окончательно.
Когда сознание вернулось, девочка обнаружила себя лежащей на горе расшитых подушек в покоях Вероники. Таверна почти лежала в руинах, Фобос с хмурым видом разъяснял типам в поношенной кожаной форме бывших солдат их права и обязанности, особо не радуя первыми. Хозяйки разрушенного логова не было видно.
- Что ты сделал? – приподнявшись, осторожно спросила Элион. – Она хоть жива?
Сидящая на одной из раскуроченных досок, которыми щерились перекосившиеся стены, черно-серая ворона хрипло каркнула. Девочка запоздало вспомнила, что ворон – как и вообще птиц – в Меридиане никогда не водилось.

ЭПИЛОГ
Без тебя я – призрак, что из храма изгнан,
Без меня ты – скучный миф.
Мы с тобой как братья в гимнах и проклятьях
С вечной властью над людьми.
Но ты прячешь тайну, и в душе хрустальной,
Знаю я, грех смертный есть.
Я не тот, кто выдаст, имя мне – Антихрист.
Ты – Христос, тяжел твой крест…
Ария «Антихрист»
Стоявшего на балконе князя легко было бы принять за застывшее изваяние, если бы не резкие порывы ветра, заставляющие его фантастические волосы развеваться странным плащом. В остальном Фобос оставался неподвижен: резкое острое лицо казалось безупречной мраморной маской, глаза, обычно льдисто-прозрачные, с непроницаемостью серебра были обращены, казалось, в глубину собственного сознания, а вовсе не на рвущееся под порывами ветра небо, куда указывал взгляд. Когда Элион молча встала рядом с братом, по его лицу даже тени не пробежало, хотя обычно князь не упускал случая продемонстрировать раздражение ее присутствием.
Однако ей неподвижно глазеть в небо оказалось не под силу: ветер больно хлестал по лицу, заставляя глаза слезиться, и пробирал до костей сквозь шелковое одеяние юной королевы. Она и не предполагала, что в Меридиане может быть холодно.
- Не думала, что на тебя все это произведет такое сильное впечатление, - честно призналась Элион, помолчав.
- А о чем же ты вообще думала? – с усталой язвительностью осведомился князь, когда она уже решила, что ответа не дождется. – Ты сейчас в смятении… мир впал в смятение вслед за тобой. Вряд ли это подходящее время, чтобы думать.
Девочка посмотрела на рваные облака, кружащиеся в водовороте словно свихнувшихся ветров. Пожалуй, в ее сознании и правда творилось что-то очень похожее…
Элион давно замечала, что мир откликается на ее настроение, только долго путала причину со следствием. Ведь когда идет дождь, всем бывает грустно. А если, напротив, посреди длинного сезона холодных дождей вдруг выглядывает солнце, украшая болотные туманы сотнями дрожащих радуг – трудно не придти в приподнятое расположение духа…
Оказывается, это не ее настроение менялось в зависимости от мира вокруг, а наоборот.
- А пока я жила на Земле, мир отражал твою душу? - вспомнив рассказы о времени засух, неурожаев и эпидемий, зачем-то спросила девочка.
- Нет. – бесцветным голосом ответил Фобос. – Если так, тут просто начался бы ледниковый период… лично я, конечно, этому не расстроился бы. Мир отражал отсутствие души вообще.
- Просто… мне казалось, ты сам предполагал нечто подобное.
- Предполагать – это совсем другое дело!
  Немного помолчав, она уставилась на брата с совершенно детской растерянностью и очень тихо спросила. – И… что теперь?
- А почему что-то должно измениться? – с прежним (и таким уже родным!) раздражением в голосе осведомился князь, без теплоты косясь на сестру. – Уж не знаю, на что эта грымз… на что Галгейта рассчитывала, рассказывая нам все это, но для меня лично это не меняет НИЧЕГО. Уж не думала ли ты, что я соглашусь играть роль твоей тени?! Уж тут Галгейте не отказать в рассудительности – она затеяла все это лишь потому, что точно знала – я этот порядок вещей не приму. Кроме того… мне-то наплевать, что все подумают, но учти, что это традиционная роль супруга королевы, а вовсе не ее брата. Представь себе, как это будет выглядеть! – Фобос повернулся, и под пристальным льдисто-серым взглядом Элион зябко передернула плечами. -  Я не нарушу своего обещания. Мое слово – закон, даже для меня самого! Но рано или поздно я найду способ его обойти, не нарушая, лучше имей это в виду, моя дорогая сестричка.
- Не ты ли говорил, что разумно сначала нападать, а потом предупреждать о нападении?
- Надежды делают тебя сильнее. Даже свои собственные и даже бессмысленные. Поэтому я не хочу, чтобы ты тешила себя иллюзиями относительно того, что что-то может измениться благодаря тому лишь, что наши родители, да и все предки, оказались такими лицемерами, что Седрюша умрет от зависти! – длинные пальцы принца сжали мраморный край перил балкончика. – Или из-за очередного глупого пророчества этой шарлатанки Кассандры из трущоб!
- И ты думаешь, что можешь так легко уничтожить мою надежду?
- Все время забываю: она же умирает последней! – брезгливо поморщился Фобос. - Сразу за тем, кто надеется!
- Думай на этот счет, что тебе угодно! – Элион, как почти всегда и бывало, первой отвела взгляд. – Я очень тебя люблю.
- Знаю. Это вечно все и усложняет.